Дракон в Китае и Японии - [77]

Вторая глава показывает, как все китайские концепции в отношении появления драконов и лошадей-драконов, как предзнаменований, были восприняты японцами и сохранены ими с IX до XIX столетия.

В третьей главе говорится об основной функции драконов, т. е. даровании дождя человечеству. Среди восьмидесяти пяти синтоистских храмов, куда двор во время засухи посылал гонцов, было много речных божеств в форме драконов. Что касается подношений, делавшихся синтоистским речным божествам для получения дождя, или чтобы те прекратили излишне обильное выпадение осадков, то это были конопля и нитки, черные, белые, или красные лошади (последние лишь для прекращения дождя). Однако, уже императоры VIII в. уже не вполне верили в достаточную силу этих божеств, так как одновременно буддийские ритуалы исполнялись в трех великих храмах в Нара. В особенности в IX в. буддийские монахи обретали все больше влияния, также и в этом отношении, и знаменитый Парк Священного Источника в Киото стал особой территорией молений о ниспослании дождя. Кобо Дайси объявил пруд в этом парке населенный индийским драконом, и на его берегах читались сутры толпами монахов, иногда в ходе молений к Царю-Дракону, иногда — пугая его смертельным врагом Гарудой. Однако, если они были безрезультатны, древние речные божества праздновали временный успех и возводились в высшие ранги. Однако их слава бывала недолгой, ибо очень скоро могучие иноземные захватчики вновь превозмогали. Либо китайский дракон, которого подымали звуками колоколов и барабанов, песнями и танцами на драконьей лодке в пруду Парка Священного Источника (либо лишая его главного элемента — воды), либо индийский Царь-Нага являлись божествами, от которых двор ожидал благословения дождем. Умный монах Кукай (Кобо Дайси) знал, как побеждать своих противников, и не только синтоистов, но и соперников среди буддийских настоятелей. Это прочувствовал на себе один из его могущественнейших коллег ― Сюбин, настоятель «Западного Монастыря». Помимо молитв, возглашений и чтений сутр, Кукай воспользовался магическим изображением дракона (что напоминает нам о глиняных фигурках драконов в Китае); он стремился распространить свое учение посредством чрезвычайно выразительного искусства вызывания дождя. И успех его был полным.

Далее, мы видели, как на протяжении XIII в. во время засухи в том же парке Священного Источника или где-либо еще отправлялся Праздник Пяти Драконов, либо читались сутры перед драконьей норой на горе Муробу в Ямато, чтобы побудить Царя-Дракона, жившего там, ниспослать дождь. Примечательный факт, что буддийский монах воздвиг на том месте синтоистский храм для индийского дракона, указывает на то, что Наги заняли место синтоистского дракона, горного божества, жившего, как считалось, в этой норе с древних времен. В том же веке лошади все еще подносились императорами знаменитым божествам дождя в Нибу («Повелитель Дождя») и Кибунэ; белые — чтобы получить, а красные — чтобы прекратить дождь. Сами придворные ходили в парк Священного Источника и молились Морскому Царь-Дракону, одновременно отправляя ритуалы симпатической магии, брызгая водой на камни у пруда. Многочисленными были чудеса, являвшиеся буддийскими монахами в принуждении драконов к исполнению их воли. Однако, в позднейшие времена, в особенности в XVIII в., мы видим, как вновь появляются китайские методы вызывания дождя. Китайские концепции вызывания гнева этих божеств дождя с помощью шума, или бросания железной утвари, или металлической стружки, или грязных вещей в их пруды, что вызывало их подъем и дождь, отличались от синтоистской идеи молений и подношений речным божествам, а также от буддийских способов убеждения, или принуждения драконов к облагодетельствованию человечества изобильным дождем. Как я замечал выше, китайские методы, возобладавшие в позднейшие века, все еще распространены среди японского населения в наши дни.

В четвертой главе приводятся японские легенды об индийских нагах (Царях-Драконах). Поскольку индийские легенды достигли Японии через Китай и Корею, вполне логично, что в их японских вариантах просматривается много китайских черт. Среди восьми великих Царей-Драконов Сагара, который, как считается, живет в прекрасном дворце на дне моря, упоминается чаще остальных. Подобно другим Царям-Драконам, он обладает «драгоценной жемчужиной, исполняющей все желания» (чинтамани). Во время штормов рыбаки пытались умиротворить Царей-Драконов, бросая в море всевозможные ценные предметы, и им это удавалось, если предмет, желаемый водными богами, предлагался вовремя. Пруды, в особенности — горные, очень часто считались местом жительства Царей-Драконов, которые, вероятно, во многих случаях занимали места древних японских божеств в драконьем обличьи. Иногда один из восьми царей обращался неким знаменитым буддийским настоятелем, либо дух человека становился божеством-драконом. Храмовый колокол в Миидэра, как считается, был получен Тавара Тода в драконьем дворце. Лазурные драконы (китайский момент) часто появлялись по случаям основания буддийских храмов и потому становились божествами-охранителями этих храмов. Иногда драконьи реликты, как, например, несколько чешуек, или зуб, сохранялись среди сокровищ буддийских святилищ. Наконец, восьми- или девятиглавые драконы считались обитателями горных озер, являясь иногда реинкарнациями буддийских монахов; вплоть до Реставрации рисовые подношения делались буддийскими монахами драконам в некоторых таких озерах.