Дракон в Китае и Японии - [71]
§ 2. Драконы, рождающиеся из красивых камней, подобранных в горах
Замечательный чернильный камень хранился в древности, говорится в Кии дзодансю[822], в дзэнском монастыре в Канагава, провинция Мусаси. Из него непрестанно выходили капли воды, и никто не мог понять природу этого странного феномена. Однажды, в очень жаркий летний день, когда монахи сидели все вместе в прохладной комнате, внезапно чернильный камень треснул сам собой, и маленький червь, около 2 бу (0.24 дюйма) выполз из него. Монахи хотели его убить, но настоятель запретил им делать это и бережно вынес его на веере в сад, где положил у лотосового пруда. Все монахи последовали за ним, и пока они смотрели на червя, они с удивлением наблюдали, как тот, сжимаясь и растягиваясь, все рос и рос в размерах. В большом страхе они побежали обратно к дому, но и там вскоре не могли чувствовать себя в безопасности, поскольку небо, до этого совершенно чистое, мгновенно затянулось облаками, загремел гром и заблистала молния, и кромешная тьма окутала сад и все строения. Тогда все они выбежали из ворот и издалека увидели дракона, поднимавшегося в небо в огромном облаке: сперва его голова, затем туловище с четырьмя лапами, и, наконец, громадный хвост. Когда он исчез, облака рассеялись, а небо стало таким же чистым, как и ранее. Однако, сад, пруд и строение были в ужасном состоянии. Тем временем люди из окрестных деревень прибежали на помощь, посчитав, что монастырь объят пожаром.
Писатель XVIII в. Киути Сэкитэй[823], описывает такой же инцидент, случившийся в Канадзава (а не в Канагава). Далее, он упоминает круглый камень, который был подобран мальчиком в горах рядом с Саммон, в провинции Оми. Поскольку из него всегда сочилась вода, мальчик впоследствии использовал его для смачивания своей чернильницы. Через пятьдесят лет, когда он получил ранг Архиепископа ― камень, очевидно, принес ему преуспевание ― странный предмет раскололся, и дракон поднялся в небо, пробив потолок и крышу. Этот камень все еще существовал во времена Сэкитэя, и в его середине было отверстие размером с боб.
Подобное же драконье яйцо использовалось буддийским монахом в Морияма, провинции Оми, в 1774 г. для размалывания чая, покуда не родился дракон и не взлетел в небо, оставив в середине камня круглую дыру.
В другом случае такое яйцо было распознано заранее великим ученым, глубоко начитанным в китайской литературе, знаменитым Ито Дзинсаем[824], предупредившим придворного, сказав, что находящийся у него прекрасный камень, квадратный и пятицветный, есть драконье яйцо, и что лучше бы выбросить его в отдаленное место. Тот послушал ученого и построил небольшой синтоистский храм в открытом поле вдалеке от столицы, в который и поместил камень. Через несколько лет храм был разрушен драконом, который поднялся в небеса. Это был так называемый рюсё-сэки, 龍生石, или «Камень, порождающий дракона»[825].
Название «Камень драконьей лошади» (рюмэ-сэки, 龍馬石) было дано другому замечательному камню, белому, как хрусталь, величиной с ладонь, лежавшему на полке у самурая из провинции Хидзэн.
В его центре было видно шевелящееся существо, и камень сам поворачивался со стороны на сторону. Однажды этот человек поставил чашку, наполненную водой, на полку, а, когда вернулся, чашка была пустой. На следующий день он проделал такой же эксперимент с большим кувшином, и, пока он говорил со своими гостями в соседней комнате, они услышали шум ветра и волн. Они немедленно пошли посмотреть, в чем дело, и обнаружили ящерицу (токагэ, 石龍子, букв. «маленького каменного дракона»), бегущую от кувшина к камню, в котором она и исчезла[826].
Два «камня, порождающих змей» (сё-дзя-сэки, 生蛇石)[827] были обнаружены в норе в Киото в 1762 г., а в 1780 г. ребенок подобрал в горах «золотой змеиный камень» (金蛇石). Из него постоянно капала вода, покуда его не сварили, убив при этом дракона внутри. Когда камень раскололи, внутри обнаружили маленькую золотистую змейку[828].
Хотя это и не были драконьи яйца, мы можем упомянуть здесь два камня, связанные, как считалось, с драконами. Один из них ― большой камень, лежавший в углублении, образовавшемся от водопада, рядом с деревней Каяо в районе Инуками, провинции Оми, принадлежавший, как говорили, богу-дракону того места и называвшийся деревенскими жителями «Камень Бога-Дракона» (龍神石, рюдзин-сэки). В эру Кёхо (1716–1735) пять, или шесть человек пришли к окрестным жителям и попросили их продать им женские волосы сплести веревку, с помощью которой они собирались отнести камень, как подношение Богу-Дракону Сэта. Через некоторое время камень действительно исчез, однако он был слишком тяжел, чтобы человеческие руки могли его унести (вероятно, те мужчины были превратившимися драконами)
Отец Александр Мень (1935–1990) принадлежит к числу выдающихся людей России второй половины XX века. Можно сказать, что он стал духовным пастырем целого поколения и в глазах огромного числа людей был нравственным лидером страны. Редкостное понимание чужой души было особым даром отца Александра. Его горячую любовь почувствовал каждый из его духовных чад, к числу которых принадлежит и автор этой книги.Нравственный авторитет отца Александра в какой-то момент оказался сильнее власти. Его убили именно тогда, когда он получил возможность проповедовать миллионам людей.О жизни и трагической гибели отца Александра Меня и рассказывается в этой книге.
Книга Эжена Марена посвящена истории византийского монашества от Константина Великого до патриарха Фотия. Автор рассказывает о том, как с принятием христианства Константинополь и обширные территории Восточной Римской империи начали стремительно застраиваться храмами и монастырями, каждый из которых имел особый уклад и традиции. Марен знакомит читателя с внутренним миром обители, прослеживает жизнь инока от вступления в монастырь до принятия высшего сана, рассказывает о том, какую роль монахи играли в политической и общественной жизни империи.
Книга посвящена истории Римских Пап VII–X вв., сыгравших важнейшую роль в истории Христианства, в истории Церкви на Западе, а также в истории Италии и других стран Западной Европы эпохи Раннего Средневековья. В книге представлены биографии Римских Пап, освещена их деятельность, а также рассмотрены их сочинения. Приведены фрагменты наиболее важных текстов их сочинений на латинском языке с переводом на русский, многие из них – впервые. Подробно изучена не только роль таких бесспорно великих Пап, как Григорий I, Мартин I и Сильвестр II, но и таких спорных фигур в истории Церкви, как Гонорий I или Формоз и его преемников.
О существовании предхристианства – многовекового периода «оглашения» Руси – свидетельствуют яркие и самобытные черты русского православия: неведомая Византии огненная символика храмов и священных орнаментов, особенности иконографии и церковных обрядов, скрытые солнечные вехи народно-церковного календаря. В религиозных преданиях, народных поверьях, сказках, былинах запечатлелась удивительно поэтичная древнерусская картина мира. Это уникальное исследование охватывает области языкознания, филологии, археологии, этнографии, палеоастрономии, истории религии и художественной культуры; не являясь полемическим, оно противостоит современным «неоязыческим мифам» и застарелой недооценке древнерусской дохристианской культуры. Книга совмещает достоинства кропотливого научного труда и художественной эссеистики, хорошо иллюстрирована и предназначена для широких кругов читателей: филологов, историков, искусствоведов, священнослужителей, преподавателей, студентов – всех, кто стремится глубже узнать духовные истоки русской цивилизации.
Каковы мотивы предательства Иуды? Был ли распят Иисус Христос? Этот вопрос интересовал не одно поколение исследователей древности и литераторов. Перед Вами ещё одна литературная версия ответа на этот вопрос, основанная на детальном изучении работ исследователей христианства и детального анализа библейских текстов. В книге, кроме повести, приведена статья, написанная автором в ответ на критику этой повести. В ней содержится аргументация столь необычного на первый взгляд сюжета.
В полемике православных богословов с иудеями, протестантами и католиками Септуагинта нередко играет роль «знамени православия». Однако, как показано в статье, положение дел намного сложнее: на протяжении всей истории православной традиции яростная полемика против «испорченной» еврейской или латинской Библии сосуществовала, например, с цитированием еврейских чтений у ранневизантийских Отцов или с использованием Вульгаты при правке церковнославянской Библии. Гомилетические задачи играли здесь намного более важную роль, чем собственно текстологические принципы.