— Можно ножом, — оголяя запястье, я опустил глаза, в попытке скрыть собственное волнение от увиденного в крови у Толика.
Нож воткнулся слишком глубоко, оставив после себя узкий порез. Понаблюдав за не желающей заживать раной, парень отвернулся.
— А залечить? — ошарашенно уставившись в спины одаренных, покидающих кафе и забравших с собой пьяное тело Толика, мой голос прозвучал тонко и обиженно.
— Это не к нам, это к вокзальным, — ехидный смех здоровых лбов заставил меня болезненно скривиться от громкого звука.
Бармен в кафе оказался с понятием и перебинтовал мою руку за пару минут. Заполучив на запястье марлевую повязку, я подхватил костыли и заковылял на улицу. Очередной ворох мыслей закружил в моем сознании. Судя по тому, как обрадовались Альфы, Толик тоже на что-то мог сгодиться. И это при том, что внешне он не имел никаких ярко выраженных, как у остальных одаренных, изменений.
Дыхательная гимнастика и воображаемое перемещение энергии по телу, выполнявшееся теперь почти на автомате при каждой слабости, вернуло мне удовлетворительное самочувствие, стоило добраться до дома. Я приготовил зеленку и вату, начав осторожно разматывать грязноватый бинт. Когда последний виток спал с запястья, я с изумлением уставился на чистую кожу. Запястье оказалось чистым, не имея даже следа от недавнего пореза. Окровавленный бинт не позволил развившемуся за последние месяцы пессимизму, убедить самого себя в том, что все произошедшее мне привиделось.
— Так и я да?! — моя радость не знала границ.
В серванте нашлась упаковка со шприцами, взяв один из них, я вколол себе в вену иглу, набрав полный объем. Заметавшись после этого по квартире, пытался вспомнить, куда засунул так не разу и не пригодившуюся машинку для пересчета денег, купленную непонятно из каких соображений. Покупка нашлась на антресоли, пластиковый кожух хрустнул под напором пассатижей, вставленный шнур в розетку заставил работать спрятанный в глубине механизма стержень синей лампы. Улыбка исказила мое лицо в счастливом оскале. Крупные белые искры, куда большие по размеру, чем в крови у Толика, мерцали перед моим взором, подсвеченные ультрафиолетом в одноразовом шприце.
Впервые за многие недели с момента потери работы и обнаружения болезни, у меня забрезжила надежда на возвращение своему телу здоровья. Не сразу, но успокоившись, я развалился на засаленном кресле. Звук тикающих часов в соседней комнате мерно отсчитывал секунды, но не раздражал как раньше, а успокаивал. Если все сделать правильно, то у меня появлялся шанс, очень хороший, качественный шанс, наладить свою жизнь заново.
* * *
Первая эйфория прошла спустя полчаса усиленных размышлений. Истории про «черные» клиники, занимающиеся извлечением органов на продажу, как и прочие слухи об причинах бесследного исчезновения людей, заставили меня проявить осторожность. Для чего конкретно Альфам потребовался Толян я не знал и теперь собирался выяснить это, дождавшись нашей следующей встречи.
К моему разочарованию, к телефону Толя больше не подходил, а наведавшись пару раз на его адрес, не смог застать хозяина дома. Сквер, расположенный в десяти минутах от кафе, где происходила наша последняя встреча, стал излюбленным местом моего времяпрепровождения. Принятый к реализации план заключался в том, что взявшие под контроль этот район города Альфы, рано или поздно попадутся мне на глаза. Впрочем, надежда увидеть Толика вместе с ними, таяла с каждым днем, бесцельно потраченных в ожидании встречи.
Сидя на лавочке по шесть семь часов, от нечего делать я занимался дыхательной гимнастикой. Холодный ветер и низкая температура воздуха пришлись как нельзя кстати. Воображаемый шарик, плотный и теплый, при таких погодных условиях ощущался особенно четко, позволяя не так сильно напрягать собственное воображение. Помимо прочего, я не замерзал, складывалось ощущение, что «мячик» и вправду обогревал мое тело изнутри.
Доподлинно зная теперь, что в моей крови тоже есть какие-то вкрапления светящегося в ультрафиолетовом свете ярко белого вещества, я решил, что именно из этой субстанции и состоит воображаемый «мяч». Осознав это, мне стало намного легче фантазировать и убеждать себя в том, что я действительно вижу внутренним взором текущую по телу энергию. Дошло даже до того, что меридианы и точки пересечения духовного тела стали чуть подсвечиваться, после того, как по ним проходил в очередной раз воображаемый «мяч».
— Починили ноги, да? — вопрос, заданный бабой Маней, заставил замереть на месте.
Возвращаясь домой уже в сумерках, я поздоровался на автомате с пенсионеркой у подъезда и почти дошел до двери, как был остановлен ее вопросом в спину. Первое чувство вскипевшей злости и раздражительности на бестактный вопрос было подавлено появившейся за последние месяцы привычкой сдерживаться. Второе чувство, пришедшее после того как я повернулся к задевшей меня за «живое» пенсионерке, заставило растеряться. Я стоял на своих двоих, забытые в сквере у скамейки костыли, оказались больше не нужны. Каким-то образом ко мне вернулась способность нормально ходить. Задумавшись еще в сквере о том, что делать дальше, если не удастся найти Толика, я прошел всю дорогу до дома, ни разу не вспомнив о болезни.
