Дойна о Мариоре - [43]
— Ничего, привыкнут люди. Еще подождите, очереди за билетами будут! — сказала она уверенно.
Мариора с восхищением смотрела на эту девушку, такую простую и такую, вероятно, умную. А Иляна вдруг спросила, вскинув густые брови:
— А отчего у вас в селе комсомольской организации нет?
Ответили не сразу — переглядывались. Васыле покраснел, точно виноватый.
— А ты уже комсомолка? — спросил он Иляну.
— Да, — ответила она.
Хорошо бы стать комсомольцами! А что они должны делать?
Заговорили все вдруг и сразу. Особенно горячился Кир: ведь сколько в селе нужно рук и глаз! Вот хотя бы сельсовет взять: Дабижа работает много, ничего не скажешь, и в городе часто бывает, в райисполкоме. Школьникам бесплатную обувь привез, распределил, а то большинство были босые; денежную ссуду для стройки получил и роздал раньше, чем в других селах. Этого у него не отнимешь. А вот что-то часто у него Нирша Кучук бывает — что за дружба? У Кучука большая супряга, его тягло в ней основное. Чем объяснить, что председатель сельсовета стал молотить на его молотилке? Вчера он своими глазами видел, как Дабижа нес от Нирши две корзины раннего винограда… И потом, что за порядки: уборка в самом разгаре, надо супрягам помогать, а Дабижа послал зачем-то в Кишинев агроуполномоченного Матвея Лешана. Проверить, какое зерно везут на ссыпной, и то некому. Вот Нирша и повез вчера пшеницу пополам с половой. Хорошо, там разглядели, вернули. Совести нет у человека — прежде по двести лей налога с гектара платил, а теперь тридцать килограммов зерна не хочет сдать. Люди вон по гектару имеют и то сверх плана сдают. Ведь Дабижа — власть в селе. Если он не станет следить — кому же еще?
— А если комсомол будет, так обманывать никто не сможет? — простодушно спросила Домника, с любопытством глядя в лицо Кира своими добрыми большими глазами.
— Не дадим! — горячо ответил ей Кир.
— А знаете… — тихо заговорил Васыле, и все стихли и обернулись к нему. Так уж повелось среди тех, кто знал его: соглашались или не соглашались с ним, пока он рассказывал — слушали, как песню. Сейчас серые глаза Васыле опять глядели куда-то далеко, и говорил он, точно листал невидимую книгу. — Знаете, что Ленин, вождь коммунистов, писал: «Для трудящихся нет иного оружия в борьбе за власть, кроме организации…» Правда, нам теперь за власть бороться не надо, народ уже получил ее. Но ведь еще существуют такие, вроде Кучука, с ними придется бороться. Без организации нельзя.
Об этом говорили, пока с улицы в клуб не вошел парень с кларнетом. Прямо в дверях он поднял кларнет, и клуб наполнился торопливой, веселой, стройной мелодией танца. Все переглянулись. Рассмеялись. Николай Штрибул подошел к Домнике, и первая пара гордо выплыла на середину. И тотчас заполнилась середина зала. Танцевали ла-цэсут. Пары сновали взад и вперед, обходя друг друга, подражая челноку в ткацком станке; переглядывались раскрасневшиеся в танце девушки, ухарски пристукивали каблуками парни, и в окна, обгоняя музыку, улетал киуит: «И-хи-хи-хи-и-и!»
Конечно, лучшей парой были Васыле с Иляной. Надо было видеть, как двигалась Иляна, то убыстряя, то замедляя движения, как плавно и красиво вел ее Васыле. Мариора засмотрелась на них и, сама того не замечая, спутала движение. Дионица поправил ее, она смутилась, потом закружилась и вдруг почувствовала, что легкая, радостная волна захватывает ее сердце…
Долго еще в клубе звучала музыка, далеко по улице слышался топот танцующих и летел ровный голос Васыле:
Веселый хор подхватывал быстро, в такт танцу:
Домой Мариору провожал Дионица. Ночь была безлунная, касы смутно белели в темноте. Дневная жара сменилась густым ночным теплом. Улицы давно спали, лишь собаки изредка тревожили уставшее за день село. Дионица крепко и нежно взял Мариору под руку. А она, сбиваясь от волнения, рассказывала ему про Кучука, про пшеницу, половина которой пропала, про странную покорность отца.
— Надо завтра же рассказать все Киру, — решительно сказал Дионица. — Завтра мы вместе к нему сходим, хорошо?
— Хорошо, — ответила Мариора. — Вот спасибо тебе! А то я одна все не наберусь храбрости. Понимаешь, я же не хочу против отца идти, но этот Кучук, словно пиявка, присосался…
Перед калиткой Дионица остановил девушку, повернул к себе за плечи.
— Знаешь, Мариора, сколько я думал о тебе эти дни? — сказал он, сжимая ее маленькие огрубевшие руки. — Я заходил к тебе, да ты все на поле. Я ведь скоро в город уеду, учиться. Мариора, ты будешь думать обо мне? Будешь?
— Буду, — тихо проговорила девушка.
Дионица благодарно сжал ее руки, потом бережно привлек к себе — хотел поцеловать. Но она вдруг засмеялась, ловким движением вывернулась у него из рук и юркнула в калитку.
— До свиданья! — крикнула она уже с крыльца и снова негромко засмеялась.
Дверь в дом была не заперта, видно отец ждал ее. Он услышал, как хлопнула дверь, сонно спросил из темноты:
— Где была?
— В клубе, — весело ответила Мариора. — Ты не бойся, татэ, я завтра все равно рано встану.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ о последних днях двух арестантов, приговорённых при царе к смертной казни — грабителя-убийцы и революционера-подпольщика.Журнал «Сибирские огни», №1, 1927 г.
«— Священника привези, прошу! — громче и сердито сказал отец и закрыл глаза. — Поезжай, прошу. Моя последняя воля».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».
В однотомник ленинградского прозаика Юрия Слепухина вошли два романа. В первом из них писатель раскрывает трагическую судьбу прогрессивного художника, живущего в Аргентине. Вынужденный пойти на сделку с собственной совестью и заняться выполнением заказов на потребу боссов от искусства, он понимает, что ступил на гибельный путь, но понимает это слишком поздно.Во втором романе раскрывается широкая панорама жизни молодой американской интеллигенции середины пятидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.