Дойна о Мариоре - [28]

В день выборов было тепло, облачно. Мариоре очень хотелось пойти в село. Туда уехал и Тудореску. Но когда она спросилась у Панагицы, та подняла брови:

— Ку-уда? Сегодня-то? — и ничего не ответила.

Из рабочих на выборы тоже никому не удалось пойти: боярин сказал, что нужно срочно ремонтировать конюшню, а в селе и без них людей много. Все понимали, что боярин просто не доверял своим рабочим.

Весь этот день Мариора неотступно думала: «Как-то там ребята? Что делают? Кого выберут люди? Только, наверно, не Тудореску, ведь все знают, какой он».

Боярин вернулся заполночь, пьяный, довольный. Сказал, чтобы завтра приготовили обед получше, и ушел спать.

Утром Панагица разбудила Мариору задолго до рассвета. Невыспавшаяся и поэтому особенно злая, кухарка посылала к черту и сдобное тесто, которое никак не подходило, и кофе, в который попал таракан, и боярина.

Густо-малиновый шар солнца только что поднялся над безлистыми садами. Оживал двор: проснулись рабочие. Обмениваясь догадками насчет выборов и вполголоса ругая боярина, они собирались в холодном сарае, куда на зиму переносилось корыто для еды. В него Мариора разлила постный борщ, приправленный молоком, на отдельную доску положила мамалыгу. Потом кончила чистить яблоки для компота и, воспользовавшись тем, что Панагица была занята приготовлением какого-то сложного крема из сливок, яиц, разных фруктов и порошков, побежала во флигель — пришить к кофточке оторвавшуюся пуговицу. И на пороге остановилась.

— Дионица! Кир! — радостно проговорила она и тут же запнулась: — Боярин не велит чужим в имение ходить.

— Доброе утро, Мариора! А он нас и не видел — мы через сад, — нимало не смутившись, разом ответили парни.

Они чинно положили на широкий подоконник шляпы, и Дионица первый протянул ей руку. Он улыбался, пристально всматривался в ее лицо. И девушка заметила в его синих глазах что-то новое, непривычно-вопросительное и ласковое, и это заставило ее снова подумать: «Да, Дионица не мальчик уже… кавалер…»

Кир сжал ее руку просто и радостно.

— Вот не ждала… Вы ко мне? Да садитесь, — растерявшись и радуясь, говорила Мариора. — А я в село никак не выберусь… И не дождусь, когда попаду туда. Отчего девушки не придут? Ну, как выборы? Да рассказывайте же! Кого выбрали?

Прошлый раз, когда Дионица вернулся из имения, он рассказал товарищам про разговор боярина с Челпаном. Ребята не удивились. Васыле сказал:

— Чего им: одна шатия, один ворует в открытую, а другой тайно.

Хотелось оповестить об этом село. Только как?

И вот однажды жандармам пришлось ходить по селу, замазывать надписи, которые были сделаны углем на белых стенах кас и даже на воротах у самого Челпана:

«Боярин Тудореску спас вора Челпана от тюрьмы, а Челпан помогает боярину пролезть в депутаты».

И хотя в Малоуцах трудно было насчитать и двадцать грамотных, скоро об этом узнали все. Мужчины хмурились и отворачивались, когда Челпан дружески хлопал их по плечу и заводил разговор. Но громко говорить люди боялись: сила была не на их стороне. Челпан был теперь выборным агентом. Ходил в высокой смушковой шапке, перепоясавшись широким шерстяным поясом, а за полой добротного иличела неизменно носил дубинку. Был он всегда навеселе, белые зубы его блестели в хищной уверенной улыбке. И всегда возле Челпана — компания дюжих парней, державших в руках толстые «трости» с острыми гвоздями на концах. В любой момент парни были готовы пустить их в ход.

Но вчера, в день выборов, когда селяне вновь собирались у примарии и Челпан обратился к ним с приветствием, люди вдруг отхлынули от урны, а старик Руши надорванно закричал:

— Слазь, сука продажная! Слазь! Хватит!

Люди зловеще двигались к Челпану, к примарю — у того даже бородавки на лице покраснели.

Неизвестно, чем все кончилось бы, если б в толпу не бросились жандармы, полицейские и выборные агенты. Короткая драка — и старика Руши вынесли мертвым, на лице его кровь смешалась с пылью.

Голосование началось. По всему селу расхаживали жандармы, прибыло с полсотни солдат. «В честь выборов» на каждом углу стояло бесплатное угощение: бочки с вином, соленые помидоры и хлеб. Конечно, лучше других кандидатов в депутаты угощал боярин Тудореску. Еще накануне в селе были частые драки, а когда началось голосование, они возникали каждую минуту: сходились на кулачки сторонники различных партий, доказывая друг другу свои преимущества, а чаще получалось так: у человека, про которого было известно, что он противник кузистов, вдруг оказывался на спине написанный мелом крест. И когда он подходил к примарии, где происходило голосование, к нему придирались незнакомые люди: то оказывалось, что он толкнул кого-то, то недостаточно вежливо ответил. Проходило несколько минут, и человек не то что голосовать, подняться не мог: избитый, валялся где-нибудь под забором.

Обо всем этом ребята рассказали Мариоре.

— Так кого же все-таки выбрали? — спросила она.

Кир сплюнул.

— Кого выбрали? — он усмехнулся. — В селе семьсот голосующих, многие совсем не голосовали. А бюллетеней оказалось тысяча сто!

— Как так?

— Так. От каждой партии представитель дает избирателю свой бюллетень: иди голосуй за нас — дам столько-то лей. А кое-кому — что не заработать? И голосовали по пять раз.