Дорогая миссис Бёрд… - [49]

– Даже не знаю, – ответила я. – Не припомню такого.

– А на этой неделе, – продолжала Кэтлин, не сводя с меня глаз, – было и другое письмо, про этого летчика из Польши.

Настало время бить тревогу.

Я покраснела, как маков цвет, и стянула с себя жакет.

– А, это я помню. Наверное, все дело в весне, тебе так не кажется? – я изворачивалась, пытаясь высвободить руку, застрявшую в рукаве. – Так потеплело.

Снаружи дул холодный ветер, а позавчера мистер Брэнд получил обморожение. Кэтлин продолжала допрос.

– Так странно, правда? Она же терпеть не может, когда кто-то выходит за иностранца. Неожиданный поворот. А ты как думаешь, Эмми?

Бедняжка Кэтлин. У меня сейчас был откровенно жалкий вид.

Меня раскрыли. Я всегда чувствовала, что если кто-то и догадается первым, то это будет именно она. Она читала каждый выпуск от корки до корки, и ума ей было не занимать.

Как глупо было думать, что я сумею обдурить ее! Я взвешивала все за и против того, чтобы признаться ей во всем. Скрывать от нее правду теперь было бы еще хуже, чем открыться и завоевать ее доверие.

Но так не пойдет. Кэтлин была честнее всех на свете и безупречно следовала нормам морали. Я выдавала себя за редактора. Она точно расскажет обо всем миссис Бёрд. Она не сможет переступить через себя, и я здорово ее подставлю.

– Эмми?

Я совершенно побагровела, не в силах глядеть ей в глаза.

– Честно, я ничего такого не имела в виду, но ты ведь ничего от меня не скрываешь?

Какой ужас. Нет, дело не в том, что мой план провалился. Дело в том, что я тянула Кэт за собой на самое дно. Так нельзя. Нет, так совсем нельзя.

– Вообще-то, есть кое-что. Кэт, ты умеешь хранить секреты?

Кэтлин храбрилась из последних сил и обреченно кивнула.

Я глубоко вздохнула.

– Я хотела тебе сказать, что… Знаешь, а я ведь встречаюсь с братом мистера Коллинза, Чарльзом.

Мысль эта была поистине гениальной. Рассказать ей об этом означало отвлечь ее внимание от куда более грозной тайны. И пусть я паду еще ниже.

Да, использовать Чарльза, как прикрытие, было хуже всего.

Кэт изумленно смотрела на меня огромными глазами, и у нее вырвалось тихое:

– НЕВОЗМОЖНО!

Я кивнула, а на лице моем играла самая лицемерная улыбка на свете.

По привычке мы посмотрели на дверь, опасаясь, что явится миссис Бёрд.

А затем Кэтлин в невероятном восхищении и грандиозном облегчении прижала руки к груди и принялась твердить: «О Боже мой, брат мистера Коллинза! Кто бы мог подумать!»

Минут десять мы с ней болтали без передышки, и я пересказала ей все, что случилось между мной и Чарльзом, намекнув, что необходимость держать это в тайне была причиной случившихся со мной перемен. Кэт не обратила на это внимания и радовалась так искренне, что мне стало стыдно. За каких-то пятнадцать минут я прошла весь путь грехопадения: от помощи незнакомой девушке до уловки, на которую попалась моя подруга.

Пытаясь поддерживать разговор о своем новом романе, я пообещала себе, что в журнал больше не попадет ни единого письма.

Да, я желала всем только добра, хотела всем помогать, но едва не подставила бедную Кэтлин. Теперь я просто буду писать всем в ответ, но печатать их письма больше не стану.

Не стоило опасаться того, что миссис Бёрд застигнет нас за болтовней, так как в ее деревне вчера случилось что-то неслыханное, отчего она помчалась на станцию с доселе невиданной скоростью. Но то, что мне удалось обмануть Кэтлин, было невыносимо, и, сославшись на то, что мне нужно проветрить голову, чтобы разобраться с почтой как следует, я выскользнула из кабинета, улыбаясь, как буйнопомешанная.

Опершись на стену, я отдышалась, закрыв глаза и прижав письма к груди.

– Пронесло на этот раз? – раздался голос мистера Коллинза, наблюдавшего за мной из дверей своего кабинета. Любого другого я бы обвинила в шпионаже, но у него просто получалось не привлекать к себе внимания. Как истинный журналист, он умел становиться невидимым.

– Что? А? Нет-нет, – я нервно рассмеялась в ответ. – Просто закружилась, у меня сегодня столько дел! – добавила я в надежде, что он подумает, что я совсем заработалась.

– Что ж, отрадно слышать, – тихо усмехнулся он. – В ближайшие пару недель нам всем будет, чем заняться, по не совсем понятной мне причине. Неужели журнал все-таки продается?

– Кажется, да, – я все еще надеялась избежать очередного допроса с пристрастием. – Наверное, все дело в цыганах.

– Цыганах? – Брови мистера Коллинза взметнулись вверх, и он тяжко вздохнул. – Боюсь, что пожалею, услышав ответ, но буду вынужден спросить вас, мисс Лейк, о каких цыганах идет речь?

Одной из его излюбленных забав было обращаться ко мне «Мисс Лейк».

– Тех самых, о которых вы пишете. Цыгане. Лесная жизнь. Читатели от этого без ума, сэр.

Выходило куда хуже, нежели с Кэт, да к тому же я ни с того ни с сего брякнула «сэр», хотя никогда так его не называла.

Мистер Коллинз подошел ко мне.

– Эмми, у тебя все в порядке?

– Да, конечно, спасибо, – поспешно ответила я.

Его это не убедило.

– Быть может, ты устала? – он был не очень-то искушен в болтовне, но старался изо всех сил. – Что-то не так?

– Напротив, – уверяла его я. – Сижу, разбираю почту. Просто решила пойти в старый общий зал, а то у нас так тесно. Думаю, миссис Бёрд не будет возражать.