Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [74]

Пэт израсходовал двадцать патронов, которые я ему дал. Оставалось шестьдесят. Я сосчитал оставшиеся у меня патроны — сорок девять. Внезапно на меня нахлынули события этого дня. Я понял, что не заполнил ни одного килл-листа. Я прикинул, что оставшихся сорока девяти патронов будет вполне достаточно, поскольку мы должны были пробыть в «Аризоне» ровно столько, сколько нужно было, чтобы выручить подразделение АРВН. Для получения большего количества патронов с тем же номером партии, мы должны были бы сесть на «птичку» до Ан-Хоа и вернуться обратно. Снайпер мог забыть настройки своего прицела, комбинацию на замке своего матросского чемодана, или даже напиться до такого состояния, чтоб не помнить собственное имя, но две вещи он не забывал никогда: номер партии боеприпасов, с которыми он работал в тот момент, и свой медицинский номер. (Медицинский номер представлял собой последние три цифры личного номера военнослужащего, и его использовали, чтобы следить за ним, когда он проходил через медицинские учреждения).

У нас было только одно преимущество — снайперская винтовка с продольно-скользящим затвором, винтовка М-14 и пулемет М-60 стреляли одним и тем же типом боеприпасом. Хотя валовые патроны к М-60 были слишком неточными для снайперской винтовки, но, по крайней мере, они прекрасно работали в М-14 в ближнем бою. Я отрыл для нас «лисью нору», пока Пэт опустошал пулеметную ленту и набивал свои магазины. И я рад, что в тот момент мы не знали, что Пэту придется сделать это еще дважды, прежде чем мы выберемся из «Аризоны».

Б-52 определенно привлекли чье-то внимание, и я так и не понял, были ли они сумасшедшими или просто воспользовались улучшением погодных условий. Как бы там не было, в ту же ночь на нас обрушились удары, продолжавшиеся весь следующий день и ночь.

Утром третьего дня, двадцатого числа, мы с боем пробились в небольшую деревушку, которую только что сравняли с землей артиллерийским огнем, и один «ворчун» буквально провалился через потайной люк в госпитальный бункер северных вьетнамцев. «Туннельная крыса» прошла там достаточно долго, чтобы обнаружить трех мертвых солдат НВА и медикаменты. «Чарли» были там всего несколько минут назад, иначе они забрали бы своих мертвецов. Поскольку у нас было слишком много дел, чтобы возиться с подрывом бункера, то шкипер отметил место на карте для последующей бомбардировки.

Враг заставлял нас двигаться по «Аризоне» зигзагами, перемещаясь не только вперед, но и в стороны. Санитарные вертолеты находились в режиме ожидания, готовые броситься между артиллерийскими налетами, чтобы забрать убитых и раненых. Один санитарный борт и один боевой вертолет «Кобра» были сбиты, а их экипажи погибли.

К концу четвертого дня мы все еще были в двух милях от Сон Тху. До реки мы так и не добрались. Даже с прибытием подкрепления в девяносто человек, численность роты «Дельта» за это время сократилась до семидесяти одного морпеха. В роте АРВН от первоначальной численности в 240 человек, в строю осталось лишь сорок. По нашим же подсчетам, вьетконговцы потеряли по меньшей мере полторы тысячи. Потери с обеих сторон, всего за четыре дня боев, были ошеломляющими. Я потерял нескольких своих друзей, а те из нас, кто остался в живых, выглядели полумертвыми. На следующее утро шкипер запросил срочную эвакуацию.

Чтобы обеспечить возможность эвакуации, самолеты в течение двух часов сбрасывали напалм вокруг нашего расположения. После такого выжигания окрестностей, три вертолета «Сикорски» попробовали сесть под обстрелом. Одну машину подбили, и ей пришлось вернуться обратно. Два других добрались, и морпехи вместе с южно-вьетнамцами ломанулись на борт. Мы с Пэтом сели в «птичку» вместе с пятьюдесятью двумя другими военнослужащими. Пятьдесят четыре человека стояли, тесно прижавшись друг к другу, в вертолете, рассчитанном на перевозку тридцати пяти солдат. Оба бортовых стрелка вели огонь из пулеметов 50-го калибра, грохот стоял оглушительный, но вскоре его затмил нарастающий звук вращающихся лопастей, когда пилоты начали менять их шаг и увеличивать мощность двигателей. Мне пришлось заткнуть уши, потому что двигатели гудели все громче и громче, и вертолет начал вибрировать. «Ни малейшего шанса, — подумал я, — у нас же перегруз!» Сдвоенные турбины заревели на полную мощность, и я задавался вопросом, сколько еще можно выжать из двигателей, когда мы медленно поднялись в воздух, едва миновали линию деревьев впереди и постепенно набрали высоту около восьмисот футов во время двадцатиминутного полета до Ан-Хоа. Мы с Пэтом просто смотрели друг на друга и гадали, когда же один из винтов сломается к чертям собачьим от такой нагрузки.

В Ан-Хоа вертолет начал проделывать то, что поначалу показалось обычной посадкой, но когда мы приблизились к площадке приземления, стало очевидно, что мы недостаточно быстро снижаем скорость. Винты ревели еще громче, чем когда мы покидали «Аризону». Вертолет ударился о середину площадки достаточно сильно, чтобы сломать переднее шасси, и заскользил на носу и задних колесах, но даже с такими повреждениями тот пилот совершил удивительный подвиг. Мы с Пэтом, вместе с другими американцами, спрыгнули на землю и поцеловали ее. Когда мы пошли на доклад к своему командиру, я оглянулся на «птичку» — эта махина и ее пилот отдали все свои силы, чтобы вытащить нас. Позже нам стало известно, что другой вертолет не смог проделать весь наш путь и был вынужден сесть посреди острова Гоу Ной, чтобы распределить часть груза и пассажиров на другой вертолет. Тут меня посетила последняя мысль, и я решил проверить, сколько патронов у меня осталось. Четыре.