Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [72]

Да, война значительно поутихла. Мы не может пробиться через эту грязь, а гуки — так тем более. В это время года они обычно уходят в горы, чтобы накопить силы перед весенним наступлением.

Как мы греемся? Никак. У нас есть прорезиненные дождевики, которые мы надеваем поверх нашей полевой униформы, но дождь такой сильный, что мы все равно промокаем насквозь. Дождевик лишь немного помогает сохранить тепло тела, это единственная польза от него. Что касается сна, то мы обычно лежим в воде. Не такая уж большая проблема — мы и так все время вымокшие до нитки.

Прыгать по грязи действительно утомительно. Когда мы вернулись с острова Гоу Ной, в некоторых местах было по колено воды. Но в этом есть и свои плюсы — я получаю удовольствие, наблюдая, как парни падают в эту жижу. Со мной это происходило достаточно часто, так что я могу позволить себе смеяться над другими. Но если кто-то падает в воронку от бомбы со всем своим снаряжением, то может запросто утонуть. Воронки заполнены водой и могут иметь глубину 20 или 30 футов, а увидеть мы их не можем, потому что все вокруг покрыто толщей воды около шести дюймов.

У меня новый напарник. Он новенький в этой стране и зовут его Пэт Зенишек. Пэт схватывает всё на лету и мне он нравится.

Я получил твое письмо с датой рождения Лауры, и успел прочитать его разок, прежде чем отправились в джунгли и письмо намокло так, что прочитать его снова стало невозможно. Не могла бы ты прислать его еще раз? Не понимаю, что со мной происходит. Когда я прибыл в Ан-Хоа, мне срочно нужно было что-то из моего матросского чемодана, а я не мог вспомнить код к замку. У меня этот код со времен учебки, и я мог открыть его с закрытыми глазами. В конце концов его пришлось попросту сломать. Это место определенно плохо влияет на мозги.

Ну, мам, я не думаю, что буду ждать пиротехнику, уже полночь, так что мне лучше лечь спать. Рано утром мы с Пэт и ротой «Дельта» отправляемся в «Аризону». Прошу, не переживай просто потому, что мы будем в «Аризоне», — это уже мой шестой выход туда, и уже научился чувствовать это место. Кроме того, там меньше мин-ловушек, чем в большинстве других районов, а это одна из тех штук, которые пугают меня больше всего. Мне только что сообщили, что там что-то происходит. Передавай привет бабуле.

С любовью,

Джозеф

P.S. Кстати, мой командир отделения пошел и принес мне пару банок пива, а потом начал намекать, чтобы я постригся. Я думаю, они совсем отчаялись. В джунглях совершенно не важно какой длины у меня волосы.

* * *

В шесть утра восемнадцатого числа облака достаточно рассеялись, чтобы нас перебросили вертолетами в «Аризону», и, зона высадки, как обычно, находилась под интенсивным огнем. На этот раз моим напарником был Пэт Зенишек. Снайперы часто меняли напарников из-за ранений, болезней, ротации или назначения на должность командира команды. Пэт был новичком в этой стране и произвел один из лучших чертовых выстрелов, которых я когда-либо видел. В «Аризоне» мы оказались, чтобы помочь подразделению АРВН, которое уже сутки вело непрерывный бой против «Чарли». Это будет первый и последний раз, когда я буду сражаться вместе с АРВН.

Когда мы приземлились, они почти неорганизованно отходили от того, что выглядело относительно легким боестолкновением. Шкипер роты «Дельта» был полон решимости заставить южно-вьетнамцев остановиться и сражаться. По нам открыли сильный огонь, и вскоре стало понятно, что АРВН — лишь приманка, а основная рыба — это мы.

Шкипер и ганни сумели перегруппировать подразделение АРВН, в то время как «Дельта» вступила в бой, чтобы организовать оборонительную позицию. Роту перебросили в «Аризону» на двенадцати «Чинуках». Обратно улетело десять — у двух вертолетов повреждения оказались слишком сильными, чтобы оторваться от земли, и сквозь дым и сумятицу я увидел, как экипаж одного из них бежит, чтобы запрыгнуть на борт другого.

В течение следующих нескольких дней мы, казалось, постоянно переносили убитых и раненых морских пехотинцев и солдат армии Южного Вьетнама в армейские санитарные вертолеты, садившиеся с уже опущенными трапами, что обеспечивало посадку и взлет менее чем за две минуты.

К утру девятнадцатого числа южно-вьетнамцы перестали отходить, однако идти вперед все еще не собирались. Мы несли тяжелые потери. Комбат выслал ганни, чтобы заставить их двигаться вперед, как только рота «Дельта» начала лобовую атаку на противника, — это было единственным способом выбраться из всего того дерьма, в котором мы оказались. В промежутках между медицинскими эвакуациями позиции противника подвергались артиллерийским ударам. Мы продвигались вперед с черепашьей скоростью, и к концу дня стало понятно, что мы сцепились с подготовленным и агрессивным батальоном регулярной северо-вьетнамской армии.

Лобовая атака — это конек морской пехоты. Сначала сильный артиллерийский налет, затем бросок вперед, пусть даже незначительный. У роты «Дельта» это хорошо получалось, а с пинками ганни в правильном направлении двинулись и южно-вьетнамцы. Нам предстояло выдерживать этот особый вид ада в течение нескольких часов, прежде чем мы переползли через вражеские тела и поняли, что мы на коне. Мы находились вне досягаемости любых орудий большого калибра, и было все еще слишком пасмурно для авиаударов, но точные и массированные налеты 105-мм и 155-мм орудий с небольших огневых баз, в радиусе поражения которых мы находились, собрали среди «Чарли» обильную жатву.