Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [73]

К полудню у роты начали заканчиваться боеприпасы, и транспортные «птички» сбрасывали свой груз с высоты ста футов, попадая при этом под испепеляющий огонь. Только три вертолета прибыли со свежими силами, всего около девяноста человек. Один из трех вертолетов «Сикорски» во время выгрузки получил минометную мину, и его экипажу пришлось ждать следующей санитарной «птички». Мы не планировали задерживаться надолго, поэтому я захватил с собой только восемьдесят матчевых патронов, но уже потерял счет количеству выстрелов, сделанных из своей снайперской винтовки. Пэт опустошил весь свой боезапас, и мне пришлось отдать ему двадцать патронов, чтобы он смог набить ими один магазин к своей М-14.

Мы ползли сквозь кровавую бойню, и когда, наконец, добрались до брошенных позиций АРВН, то повсюду были разбросаны тела и их части. Грязь, кровь, пот и куски человеческой плоти смешались в адское месиво. Я поднял глаза и увидел, как один морпех, страдавший дизентерией, перевернулся, сдернул штаны и обдристал все прямо на месте. «Почему бы и нет, — подумал я. — Кто-то же должен был добавить к этой картине последний штрих».

Благодаря выдающемуся командованию, упрямой решимости роты «Дельта» не останавливаться в своем движении вперед и тысячам артиллерийских снарядов, к середине дня мы оттеснили противника к подножию гор на дальней стороне «Аризоны». Казалось, противник отступал и, несомненно, был измотан, впрочем, как и мы. Пытаться бежать по крутым склонам холмов, покрытым густыми джунглями, было бы самоубийством, поэтому северо-вьетнамцы должны были пойти либо на север, либо на юг вдоль подножия гор, но в каком именно направлении, можно было только гадать. У шкипера уже был план, и он не собирался тратить время понапрасну, но сначала мы должны были убраться отсюда к чертовой матери и как можно быстрее, — «Боинги» Б-52 уже были на пути к нам, а мы находились в зоне поражения. Мы тут же побежали назад по земле, за которую только что так упорно боролись, приостанавливаясь только для того, чтобы подобрать убитых и раненых. Бомбардировщики должны были накрыть это место 500, 750 и 1000-фунтовыми бомбами.

Последняя санитарная «птичка» забрала раненых, и нам удалось преодолеть около тысячи ярдов, когда раздалась команда:

— Окопаться, у нас две минуты!

Бомбардировщики Б-52 вели бомбардировку с помощью радиолокационного прицела с высоты 30 000 футов и были безошибочно точны даже ночью и в плохую погоду. Я не беспокоился о том, что бомбы не попадут в цель, но у меня в голове определенно засела цифра в тысячу фунтов, а времени окапываться не оставалось.

По вьенконговцам вот-вот должно было ударить то, чего они боялись больше всего, да и мы должны были принять нехилую дозу этого удара. Пэт еще не видел до этого Б-52 в деле, и я не знал, что творилось у него в голове, когда я приказал ему укрыться за деревом, держась за его основание и не поднимать головы.

Я был свидетелем многих таких бомбардировок и всегда представлял себе, что самолеты, летящие высоко над головой — это гражданские реактивные лайнеры, летящие, чтобы забрать нас домой. Иллюзия всегда рассеивалась, когда первая из сотен бомб со свистом направлялась к земле. На этот раз моя иллюзия не будет рассеяна, она будет разбита нахрен вдребезги. Первые бомбы легли в пяти милях к югу от нашего последнего места соприкосновения с врагом и на десять миль к северу от подножия гор. Отдельные взрывы слились в один непрерывный гул, который усиливался по мере того, как бомбы ложились все ближе и ближе к нашему месторасположению. В ближайшей от нас точке падения, над нами с отвратительным свистом начали проноситься осколки тысячефунтовых бомб. Ударные волны, прокатывавшиеся сквозь землю и воздух, не давали мне сфокусировать взгляд, а пейзаж, казалось, дрожал, как «Джелло»[81]. Одному дьяволу было известно, что творится там, у врага.

Через минуту после того, как все стихло, шкипер поднял нас и снова повел в путь. За оставшиеся три часа светлого времени суток он хотел, чтобы мы оказались на три часа ближе к выходу из «Аризоны». Глаза Пэта выдавали его потрясение от того, что только что произошло, и он был глубоко погружен в себя. На самом деле, находиться во Вьетнаме означало быть по уши погруженным в дерьме. Когда мы двинулись дальше, то проходили мимо осколков, некоторые из которых были больше восьми футов длиной, несколько дюймов шириной, с острыми как бритва краями.

Солнце уже садилось, когда мы встретили транспортный вертолет и стали располагаться на ночь. Боеприпасы получили все, кроме нас с Пэтом. В М-14 и снайперской винтовке использовались одни и те же матчевые патроны. Каждая коробка матчевых патронов и каждый патрон в коробке должны были иметь один и тот же номер партии, что означало, что они были изготовлены на одном и том же заводе в один и тот же день и с одной и той же партией пороха. После того, как мы пристреливали свои винтовки патронами определенной партии, мы должны были использовать только эту партию боеприпасов, пока они не закончатся. После этого мы брали новую партию патронов, пристреливали винтовку и вновь использовали только эти патроны, пока они не закончатся, и так далее. Хотя точный тип боеприпасов не был столь важен для М-14, которой вооружался наблюдатель, стрелявший на дальность от пятисот ярдов до дальности прямого выстрела, для снайперской винтовки с продольно-скользящим затвором это была совсем другая история. В боевых условиях мы работали на дальностях от пятисот до почти двух тысяч ярдов, и даже малейшее отклонение от выстрела к выстрелу сделало бы точность винтовки совершенно недопустимой.