Дорога в Вудбери - [13]
Той ночью она поставила жирный крест в квадрате, помеченном «Четверг, 1 ноября».
Следующим днем было второе ноября, и в этот день судьбе Лилли – как и многих других – суждено было бесповоротно измениться.
Пятничное утро выдалось ясным и морозным. Лилли проснулась, как только рассвело, подрагивая в своем спальном мешке. Нос ее был таким холодным, что, казалось, онемел. Она принялась второпях натягивать на себя всю одежду и почувствовала, как заныли ее суставы. Поспешив вылезти из палатки, она на ходу застегнула пальто и взглянула на палатку Джоша.
Здоровяк уже был на ногах и делал зарядку, одетый в рыбацкий свитер и пуховый жилет. Обернувшись, он заметил Лилли и спросил ее:
– Ну что, холодно?
– Давай сразу перейдем к следующему глупому вопросу, – ответила она, подойдя к его палатке и протянув руку за термосом дымившегося быстрорастворимого кофе, который Джош сжимал в своей огромной затянутой в перчатку руке.
– Люди запаниковали из-за погоды, – мягко сказал он, передав ей термос. Он кивнул в сторону трех грузовиков, стоявших заведенными на дороге у другого конца площадки. Пока он говорил, изо рта у него вылетали клубы пара. – Мы собираемся поехать в лес, собрать дров – столько, сколько удастся увезти.
– Я поеду с вами.
Джош покачал головой:
– Я только что говорил с Чадом – похоже, он хочет, чтобы ты присмотрела за его детьми.
– Ладно. Без проблем. Мне все равно.
– Это оставь себе, – сказал Джош, указывая на термос. Он взял топор, который был прислонен к его палатке, и улыбнулся Лилли: – Вернусь к обеду.
– Джош, – произнесла она, поймав его за рукав, пока он не отвернулся. – Будь в лесу осторожен.
Его улыбка стала шире.
– Само собой, куколка… Само собой.
Он повернулся и пошел к гравийной дороге, над которой висело облако выхлопных газов.
Лилли посмотрела, как люди расселись по кабинам, запрыгнули на подножки и залезли в кузова машин. В тот момент она не поняла, сколько шума производили три больших грузовика, которые одновременно заполнялись пассажирами: то и дело раздавались громкие голоса и хлопали дверцы, а воздух наполнялся угарным газом.
В процессе сборов ни Лилли, ни кто-либо еще не подумал, как далеко разнеслись звуки их отъезда в верхушках деревьев.
Лилли первой почувствовала опасность.
Бингэмы оставили ее в цирковом шатре присматривать за четырьмя девочками, которые резвились на ковре из прелой травы, бегая среди складных столиков, поставленных друг на друга ящиков из-под персиков и баллонов с бутаном. Внутри цирковой шатер освещался самодельными световыми фонарями – в потолке были проделаны отверстия, позволявшие солнцу попадать под навес, – а полотняные стены были насквозь пропитаны запахом плесени и перепревшего сена, десятилетиями лежавшего рядом с ними. Поставив на холодный земляной пол три сломанных садовых кресла, девочки как раз играли в музыкальные стулья.
Лилли должна была обеспечивать музыку.
– Да-ду-ду-ду… Да-да-да-да… – монотонно напевала Лилли своим слабым и тонким голосом один из старых хитов группы «Полис», пока девочки хихикали и бегали вокруг стульев.
Лилли задумалась. Через огромный проем с одной стороны шатра она смотрела на лагерь, широкая полоса которого виднелась в сером свете дня. На улице было пустынно: те, кто не отправился на вылазку, в основном сидели в своих палатках.
Лилли было страшно. Сквозь далекие деревья пробивалось холодное солнце, в огромном шатре слышался шепот ветра. Высоко на холме в бледном свете танцевали тени. Лилли показалось, что где-то там, возможно за деревьями, она расслышала шаркающие звуки, но она не была уверена. Может, это было всего лишь ее воображение. Может, это всего лишь шорохи внутри пустого трепещущего шатра обманывали ее уши.
Она отвернулась от входа и осмотрелась в поисках оружия. Около тачки с землей она заметила лопату, а затем увидела несколько садовых инструментов в грязном ведре. Из пластикового мусорного бака выглядывали остатки завтрака – бумажные тарелки с засохшей фасолью и омлетом из порошковых яиц, скомканные обертки от буррито, пустые коробочки из-под сока, – а рядом с ним стоял пластмассовый контейнер с грязными столовыми приборами. Приборы были из одного из модернизированных фургонов-пикапов, и Лилли разглядела в контейнере несколько острых ножей, но в основном там лежали пластиковые ложки-вилки с налипшими на них остатками пищи. Лилли задумалась, насколько эффективна такая ложка-вилка могла бы быть в борьбе против чудовищного слюнявого каннибала.
Она молча прокляла руководителей лагеря за то, что они не оставили огнестрельного оружия.
В палаточном городке остались престарелые жители – мистер Раймс, пара старых дев из Стокбриджа, восьмидесятилетний учитель на пенсии О’Тул, двое братьев-стариков из брошенного дома престарелых в Мейконе, – а также несколько женщин, большая часть которых сейчас была слишком занята стиркой и философской болтовней у дальней ограды, чтобы заметить хоть что-то подозрительное.
