Дорога тайн - [195]

Честно говоря, Кларк подготовил его к тому, что на званом ужине будут журналисты – несколько; Кларк также сказал, что предупредит Хуана Диего «о тех, кого следует остерегаться». Но Кларк знал не всех приглашенных журналистов.

Один из таких неизвестных журналистов поинтересовался у Хуана Диего, какую порцию пива он пьет – первую или уже вторую.

– Хотите знать, сколько пива он выпил? – набросился Кларк на молодого человека. – А вы знаете, сколько романов написал этот автор? – спросил Кларк у журналиста в расстегнутой белой рубашке. Это была выходная рубашка, но не первой свежести. Мятая, в пятнах рубашка – да и сам молодой человек ей под стать – означала, во всяком случае для Кларка, одно – образ жизни в хаосе и антисанитарии.

– Вам нравится «Сан-Мигель»? – спросил журналист Хуана Диего, указывая на пиво; он намеренно игнорировал Кларка.

– Назовите два романа этого автора – всего два, – сказал Кларк журналисту. – Назовите хотя бы один роман, написанный Хуаном Диего Герреро.

Хуан Диего никогда не мог (и никогда не будет) вести себя, как Кларк, но Кларк искупал свои недостатки с каждой следующей секундой; Хуан Диего вспомнил, что́ ему больше всего нравилось в Кларке Френче – несмотря на все недостатки последнего.

– Да, я люблю «Сан-Мигель», – сказал Хуан Диего журналисту, поднимая кружку с пивом, словно это был тост за молодого человека, не читавшего его романов. – И полагаю, что это мое второе пиво.

– Вам не нужно с ним разговаривать – он не выполнил домашнее задание, – сказал Кларк своему бывшему учителю.

Хуан Диего подумал, что его оценка Кларка Френча как хорошего парня была не совсем правильной; Кларк действительно хороший парень, при условии что вы не журналист, который не выполнил домашнее задание.

Что касается непредусмотренного журналиста, молодого человека, который не читал романов Хуана Диего, то он сгинул.

– Я не знаю его, – пробормотал Кларк, недовольный собой. – Но я знаю вот эту… я знаю ее, – сказал Кларк Хуану Диего, указывая на женщину средних лет, которая издалека наблюдала за ними. (Она ждала, когда молодой журналист уйдет.) – Она кошмарная притворщица. Представьте себе ядовитого хомяка, – прошипел Кларк.

– Одна из тех, кого надо остерегаться, – понимающе улыбнулся своему бывшему ученику Хуан Диего. – С тобой я чувствую себя в безопасности, Кларк, – неожиданно сказал он.

Это вырвалось у него спонтанно и искренне, но, пока Хуан Диего не сказал этого, он не осознавал, насколько небезопасно чувствовал себя здесь – и как долго! (Дети свалки не считают чувство безопасности чем-то должным; дети цирка не надеются на страховочную сетку.)

Кларк, со своей стороны, испытал побуждение обнять своей большой сильной рукой бывшего учителя.

– Но я не думаю, что вам нужна моя защита от вот этой, – прошептал Кларк на ухо Хуану Диего. – Она просто сплетница.

Кларк говорил о журналистке средних лет, которая теперь приближалась к ним, – о «ядовитом хомяке». Имел ли он в виду, что ее мозг работал вхолостую, вращаясь на месте? Но что в ней было ядовитого?

– Она переиначит все вопросы, которые задаст, – смешает их с тем, что нароет в интернете, повторит любую глупость из того, что у вас когда-либо спрашивали, – шептал Кларк на ухо своему бывшему учителю. – Она не прочитает ни одного вашего романа, но прочитает о вас все. Я уверен, что вы знаете этот тип, – добавил Кларк.

– Знаю, Кларк, спасибо, – мягко сказал Хуан Диего, улыбаясь бывшему ученику.

К счастью, рядом была добрая Хосефа. Доктор Кинтана утянула своего мужа. Хуан Диего не осознавал, что стоит в очереди за едой, пока не увидел, прямо перед носом, буфетную стойку.

– Вы должны взять рыбу, – сказала ему журналистка. Хуан Диего увидел, что она встряла в очередь за едой рядом с ним, – возможно, так поступают ядовитые хомяки.

– Похоже, рыба с сырным соусом, – заметил Хуан Диего; он положил себе корейской прозрачной вермишели с овощами и что-то под названием «говядина по-вьетнамски».

– Похоже, первый раз вижу, чтобы кто-то ел здесь строганую говядину, – сказала журналистка. Должно быть, она хотела сказать «рубленую», подумал Хуан Диего, но промолчал. (Строгают ли вьетнамцы говядину? Бог весть.)

– Маленькая хорошенькая женщина – та, что была там сегодня вечером… – сказала эта средних лет журналистка, накладывая себе рыбу, и добавила после долгой паузы: – Она рано ушла.

– Да, я знаю, о ком вы, – некая Лесли. Я с ней не знаком, – ответил Хуан Диего.

– Лесли просила передать вам кое-что, – сказала журналистка средних лет доверительным (не совсем материнским) тоном.

Хуан Диего ждал; он не хотел показаться слишком заинтересованным. И он повсюду искал глазами Кларка и Хосефу; он чувствовал, что не будет возражать, если Кларк наедет на эту журналистку, хотя бы чуть-чуть.

– Лесли просила передать вам, что женщина, которая вместе с Дороти, не может быть ее матерью. Лесли сказала, что эта женщина не настолько старше, чтобы быть матерью Дороти, кроме того, они совсем не похожи, – сказала журналистка.

– Вы знаете Мириам и Дороти? – спросил Хуан Диего у этой безвкусно одетой женщины. На ней была блузка в крестьянском стиле – такие свободные рубашки носили хиппи-американки в Оахаке, те, которые не признавали лифчиков и втыкали цветы себе в волосы.