Дорога превращений. Суфийские притчи - [62]

Д. Щ.

Любовь Меджнуна

Сказали Меджнуну: «Ты плачешь вдали

От милой, – а так ли красива Лейли?

Меж тем наши девы прекрасны на зависть,

Влюбись же в любую из этих красавиц!»

А он: «Одного вам понять не дано:

Лик милой – кувшин, ее прелесть – вино.

Любовный напиток, святое питье

Мне Бог наливает из лика ее.

А вы пьете уксус из лика Лейли,

Чтоб все вы влюбиться в нее не могли.

Вот выйдет она и на всех бросит взгляд:

Он мне – словно сахар, а вам – будто яд.

Мы вместе глотнем, но раздельно решим,

Шербет иль отраву содержит кувшин.

Глотнем, и сосуд не изменит свой вид,

Но сладость – избранник один ощутит!»

Ищу Человека

Сюжет восходит к античным пересказам эпизодов из жизни философа-киника Диогена Синопского (IV в. до н. э.). Героем притчи Руми выведен, однако, не языческий философ, но мусульманский аскет-отшельник, поскольку последнему более подобает вести поиски «совершенного Человека» (ин сан алькамил – одно из основополагающих понятий суфизма), исполненного любви («тот, кто стремится любовь проявлять»). Такого человека – наставника и друга – искал много лет и сам Руми, пока не обрел его в лице Шамса Тебризского. Свеча, которую держит отшельник, символизирует «внутренний свет» души мистика. Свет призван помочь ему распознать истинного друга – свое alter ego – во внешнем мире.

Д. Щ.

Ищу Человека

Средь яркого полдня затеплив свечу,

Отшельник бродил: «Человека ищу!» —

Так он восклицал среди уличной давки,

Дворы обходя, и пекарни, и лавки.

И встречный спросил: «Как понять тебя, друг?

Сам видишь – людей сколько хочешь вокруг,

Людей в нашем городе больше, чем надо!»

Отшельник в ответ: «То не люди, а стадо!

Лишь тот, кто стремится любовь проявлять,

Лишь тот, кто умеет свой гнев подавлять,

Вот о́н – Человек! Лишь его я ищу,

Такому – я сердце свое посвящу!»

Лучшее в мире место

Здесь, как и в других притчах, любовь между людьми служит символом стремления души к Богу и страстной любви к Нему. Величайшее из всех благ, обретаемых человеком, – это близость к Создателю и ощущение Его милосердия. Любые события, переживания и обстоятельства, которые позволяют приблизиться к единению с Творцом, представляются благом истинному суфию: «Неважно мне, этот ли мир, иль иной //Я вижу вокруг, – лишь бы ты был со мной!».

Д. Щ.

Лучшее в мире место

Друг, встретивший друга, прекрасного ликом,

Спросил его голосом нежным и тихим:

«Во многих ты странах, мой друг, побывал,

Какая же боле достойна похвал?»

А тот: «Мне любое селенье земное

По нраву, где был бы ты рядом со мною.

И даже гробницы приятен мне вид,

Коль нас она примет и вместе вместит.

Колодец, в котором Иосиф Прекрасный

Томится, – есть рай для души моей страстной.

Неважно мне, этот ли мир, иль иной

Я вижу вокруг, – лишь бы ты был со мной!»

X. Шейх

Согласно мировоззрению Руми, как и суфизма в целом, изначальным, истинным и величайшим Шейхом – Учителем всех душ – является сам Бог. Притчи, включенные в этот раздел, разъясняют некоторые аспекты Божественного присутствия в жизни людей, показывают, как Создатель наставляет Свои творения.

Иисус

Сюжет притчи связан с раннехристианскими апокрифическими сказаниями. Иисуса суфии всех веков почитали как величайшего из своих Учителей, а его дар оживлять мертвых рассматривали как символ духовного воскрешения тех, кто идет по его стопам в поисках Истины. С суфийской точки зрения подлинным Воскресением из мертвых является именно внутреннее восприятие Духа («душой для Бога должен ты ожить»), а не биологическое оживление «сухих костей».

Иисус

Раз некто Иисуса на пути

Увидел – и решил за ним идти.

Им повстречались кости двух убитых,

Давно истлевших, в землю не зарытых.

Сказал Иисусу спутник: «Как дышать,

Тебе привычно мертвых воскрешать:

Ведь ты – посланник Божий, ты – Мессия!

Так поделись со мной той чудной силой,

Которой ты сражаешь смерти тьму:

Я этих двух у смерти отниму!»

Сказал Иисус: «Не двое их, а трое!»

А тот: «Но где же третий? Я не скрою,

Что лишь двоих в песке заметить смог!»

«Ты – этот третий! – отвечал Пророк. —

А потому оставь сухие кости,

Но лучше о себе побеспокойся:

Чтоб на земле кому-то послужить,

Душой для Бога должен ты ожить!»

Сокол среди сов

Рассказ отражает положение истинного суфия (отрекшегося ради познания Бога и служения Ему от земных благ) – в глазах людей, приверженных исключительно к «миру сему». Подозреваемый этими последними в лицемерии и в тщательно скрываемом корыстолюбии, «царской сокол» в действительности несет мрачным «совам» и их «пещере» весть о милости Создателя и Его горнем свете – «неугасимом луче».

Д. Щ.

***

Согласно смыслу притчи, «царь» – это Бог, «сокол» – суфийский мастер, «царская охота» – осуществление духовного спасения людей путем «выхватывания» их из «животной жизни», после которого они уже принадлежат Богу – «достаются царю» (ибо воскрешение души к новой жизни предполагает ее смерть по отношению к прежней – ср. в Новом Завете: «Мы умерли для греха…» – Римл. 6, 2). Мастер – мистик, обладающий безошибочной духовной интуицией, и только он бывает способен «проложить путь» Божественному Свету к той или иной душе («направить охоту царя») и, благодаря этому, привлечь в мир новое излияние благодати. Таким образом, миссия каждого истинного суфийского мастера уникальна, проявляясь в конкретное время, в данном месте и должным образом («за мной все следуют»). И, хотя классический суфизм отрицает реальность полного слияния Божественной природы (