Дорога на высоту - [53]

x x x

У евреев день начинается с вечера. Был вечер большого праздника.

На площадке, огороженной зданиями трех синагог, гремела музыка. Звуки оркестра оглашали округу, созывая евреев, верующих и неверующих. Люди шли. Было тесно, все танцевали, прыгали, радовались. Иногда музыка стихала, и пространство заполняли голоса раввинов то одной, то другой синагоги. Славили Господа, читали молитвы, благославляли все, что положено благославлять в этот день. Слушали их, правда, не очень внимательно, дети продолжали шуметь и прыгать, взрослым надо было их усмирять. Но раввины замолкали, из динамиков вновь лилась музыка, облегченно вздохнув, папы брали на плечи своих малышей и танцевали.

И вдруг музыка прервалась. Над головами хрипло и взволновано прозвучало:

-- Сейчас к нам на праздник прибудет мэр нашего города... -- имя его было произнесено с восторгом.

-- Ура! -- сказал рядом со мной кто-то по-русски.

На миг все замолкли и стали смотреть туда, откуда должна была появиться высокая персона. Но его не было, а молча терпеливо ждать для еврея вещь невозможная. На площадке поднялся невообразимый гвалт. Но стоило динамику рявкнуть:

-- Тихо! -- и все замерло.

Грянула музыка.

О, Господи! Играть, так уж играть! Встречать, так уж встречать! Чего там мелочиться! Над синагогами, над головами собравшихся евреев, над улицей и соседними домами звучало: "Машиах, машиах, машиах..." Кто в Израиле не знает эту песню? Хорошая песня.

Под ее звуки на площадке появился молодой восточный красавец, наш мэр. Он прибыл не на осле, а вышел из комфортабельного лимузина, но толпа не обратила на это внимания. Перед ним расступились, его впустили во внутрь людского кольца.

Когда успели соорудить помост из столов, я не заметила. К помосту придвинули разновысокие стулья, мэр взошел по ним, как по лестнице. Следом за ним туда поднялся еще один гость -- из свиты. Он был плечистый, приземистый, тоже смуглый, с темными волосами, как мэр, но не красавец, как он, без его ослепительной улыбки. Лицо главы города белозубо сияло, стоящий рядом принужденно скалился.

Оркестр играл "Машиах, машиах...", толпа вплеталась в ритм, двигалась, хлопала, высокий гость тоже стал танцевать на помосте. И вдруг тот, что был рядом с ним, присел, нагнул голову, взял сияющего красавца на плечи и поднялся. Весь аттракцион прошел в ритме танца. Толпа взревела от восторга. Действо продолжалось уже в три этажа. Внизу ликовала толпа, на помосте делал движения здоровяк с осклабленным лицом, а у него на плечах улыбался и вздымал руки кверху любимец публики, наш мэр. Это длилось долго. Оркестр в который раз проигрывал мелодию сначала.

-- Ну и здоровый холуй, -- сказал кто-то негромко. По-русски. Наконец, всадник соскочил со своего двуногого, оркестр оборвал мелодию. Из динамика мы услышали голос одного из раввинов, он славил высокого гостя. Но тот был человеком скромным, хвалебные слова в свой адрес прервал, забрал у раввина микрофон, произнес краткую зажигательную речь во славу города, Израиля и Господа, сказал: "Шалом!", спрыгнул на землю, и отбыл в неизвестном направлении.

Синагог в городе много, возле каждой веселились евреи, надо было осчастливить как можно большее число своих подданных.

Этот праздник проходил в канун муниципальных выборов.

x x x

-- Вы, конечно, собираетесь голосовать за генерала? -- с усмешкой спросила меня одна знакомая, приехавшая в Израиль давным-давно.

-- Конечно!

-- Ну, а почему?

-- Ну... не аппаратчик. Герой. Генерал!

-- А! -- махнула она рукой. -- В Израиле сплошь генералы.

Вот это да!

Как-то один старожил Израиля спросил меня, какая у моего мужа профессия, и узнав, что он инженер, саркастически произнес:

-- Из России приехали одни инженеры.

Насмешка моей собеседницы была не злая, снисходительная, но статистикой, я думаю, они владели одинаково. Но вообще-то статистика меня не интересовала, мне неважно, сколько еще в Израиле военных в таком высоком чине. Наш Генерал единственный, и он должен стать мэром.

-- Чем вам не нравится нынешний мэр? -- спросила меня другая знакомая, тоже из алии пятидесятых.

Я молча пожала плечами.

-- Смотрите, -- продолжала знакомая, -- он заботится о городе. До него на этом посту был человек инертный, ничего его не интересовало. А этот всего за один срок навел порядок. Разве не стал город чище с тех пор, как вы приехали?

-- Ну... стал...

В самом деле на многих улицах убрали мусор.

-- А центр какой красивый стал! С фонтанами.

-- С фонтанами, -- я согласна.

-- Фейерверки на праздники -- разве плохо?

-- Прекрасно.

-- Какие дома строятся!

С этим я тоже согласна. Дома красивые.

-- Но сколько, -- говорю, -- стоят в них квартиры. Нам-то их не купить.

Собеседница развела руками, мол, что делать, бедному человеку всегда плохо.

Когда живешь в Израиле сорок лет, когда позади путь нелегкий, трудный путь, имеешь право на комфорт. На счету в банке нет миллионов, но есть свой добротный дом, садик около, достаток, благополучие у детей, к этому еще чистые улицы, фонтаны и фейерверк -- хорошо!

А если и дома нет?

Я пытаюсь объяснять:

-- Генерал обещает.