Дорога на плаху - [50]

Отец помог дочери добраться до дивана, усадил ее. Тут же топталась наседкой мать, не замечая постороннего человека, утешая Евгению, она беспрерывно вытирала катящиеся из ее глаз слезы.

— Садись доченька, садись моя милая, успокойся, — говорил отец. — Видишь, у нас генерал Климов, он дал команду освободить тебя. Но у него есть к тебе вопросы. Успокойся и ответь на них.

Он так же беспомощно суетился возле Евгении, как и мать, на глазах у Климова вдруг сгорбившийся, потерявший над собой контроль, став беспомощным стариком. Генерал, видя в каком состоянии находится семейство, особенно Евгения, решил не тратить время на расспросы несчастной: ему все ясно и без того. Он встал, подал Рябуше визитную карточку, сказал:

— Если появится новая информация, сообщите. Но сейчас я хотел бы знать фамилию руководителя фирмы, в которой работала Евгения.

— Костячный Игорь Владимирович, — ответил Рябуша.

Климов пристально смотрел на сидевшую на диване Евгению. Произнесенное имя ввергло бедную женщину в ужас. Дыхание у нее прерывалось, огромные глаза от неожиданно раскрытой тайны еще увеличились, а зрачки, как от пронизывающей боли расплылись во всю ширину. Но это была не боль, а страх перед разоблачением. Несколько секунд Евгения сидела в оцепенении. Почти в таком же состоянии находились и родители, затем молодая женщина обхватила руками лицо и снова зарыдала.

— До свидания, — сухо сказал Климов, — успокойте девушку, думаю, она не столь виновата.

«Костячный, — думал Климов, спускаясь по лестнице к машине. — Петраков привез из Тоннельного тот же след. Требуется подтверждение связи Евгении с Костячным».

Борис Петраков произвел прекрасное впечатление на молодых симпатичных сотрудниц бухгалтерии, которые выглядывали из-за холмов оргтехники, как русалки из-за морских скал при появлении Амура. Особым вниманием удостоила его высокая блондинка, доминирующая на самом крупном островке широкого кабинета. Ее огромный стол примыкал к полкам. На них дела в папках, многочисленные тома справочной и законодательной литературы. Блондинка долго изучающе смотрела на представившегося инспектора налоговой конторы, затем она пленительно улыбнулась и стала буквально пожирать глазами приятного молодого человека.

— Проходите и садитесь за этот стол. Он у нас свободен, — сказала блондинка. — Я вас слушаю.

— Мне надо взглянуть на объемы поставок фруктов за этот год. Мне бы такой столик, с которого меня не станут кантовать.

— Этот свободен. Постоянная сотрудница в декретном отпуске, — сказала блондинка и с уничтожающей иронией добавила, — из которого вряд ли выберется.

— Что так? Несчастье при родах? — поинтересовался инспектор, показывая своим видом, что ему глубоко наплевать на свой вопрос и на то, что услышит в ответ, деловито извлекая из портфеля калькулятор, толстый, как книга блокнот, который пристроил в пространство между бумажным завалом, монитором и принтером.

— Начнем, — сказал буднично он.

— Вы представились начальству?

— Я попытался, но оно занято.

— Так не пойдет, — блондинка широко улыбнулась, вышла из-за своего стола и, подхватив инспектора под руку, увлекла его за собой. — Идемте, если не хотите, чтобы нас поразил гром среди ясного неба.

Как только пара скрылась за дверью, в кабинете раздались голоса сотрудниц.

— Виктория никак не может простить своего поражения Женьке, — сказала одна из сидящих в кабинете женщин. — Теперь, когда с ней произошло такое ужасное несчастье, главша торжествует.

— Как к этому относится шеф? — спросила вторая.

— Он невозмутим. Кто возьмется доказывать, что Женька родила от него урода, — ответила первая.

— Ох, девчата, языкастые вы больно. Не дай Бог, афганец узнает о вашей болтовне, — урезонила третья.

— Не настучишь, не узнает, — раздался сердитый голос четвертой.

— На каждый роток, говорят, не накинешь платок. Баб никакой афганец не переделает. Они как чесали языком, так и будут чесать, — сказала первая.

— За такие деньги, какие платит шеф, можно и помолчать, — не сдавалась третья.

— Что изменится, если мы ему чуть-чуть косточки помоем. Кого он только не перещелкал. Настоящий Казанова.

— Женька, конечно, дура. Она вроде и не собиралась его завоевывать, понимала, что ее шансы — ноль. А вот родила, — сказала вторая. — Я слышала, у нее какая-то темная история с мужем.

— Женьку не разговоришь. Мне ее жалко.

Вернувшиеся инспектор и блондинка прервали вспыхнувшие дебаты, и все принялись за работу. Инспектор то и дело отрывался от папок, ловил взгляды девушек, улыбался и часто выходил курить. Потом он попросил блондинку провести его к коммерческому директору, познакомить. Вернулись они через полчаса. Инспектор сунул в портфель свой блокнот, калькулятор и, попрощавшись, удалился.

Через полчаса Петраков доложил Климову о том, что бухгалтера в разговоре между собой подтверждают связь Евгении и Костячного. Пленка с их голосами приобщена к делу.

— Я в этом не сомневался, — спокойно сказал Климов, сделал паузу, как бы давая слово Петракову.

— Савинова, зная о их связи, стала шантажировать Костячного. Он пытался найти документы, подтверждающие, что Евгения их совместная дочь, — высказался Борис.