Дорога через безмолвие - [67]

— Вы говорили, что не получали таких приказаний. Подтверждаете ли вы сейчас свои слова?

— В такой форме не получал.

— Действительно ли возникла крайняя необходимость покинуть лагерь?

— Да.

— Главной причиной, как вы докладывали комиссии, явилась болезнь?

— Да, болезнь Пэттона.

— Если бы вы получили приказания, о которых пишет господин Уиллс, вы бы ушли из лагеря?

— Не знаю. Сейчас я затрудняюсь ответить».

На сей раз Браге не упоминает ни о трех, ни о четырех месяцах, хотя все, включая Кинга, говорят, что Берк взял с собой трехмесячный запас провианта. Он рассчитывал вернуться через три месяца — на этот счет сомнений быть не могло. И скорей всего именно так он и сказал Браге. Странно, что за время расследования никто почему-то не зачитал письмо Берка Комитету, отправленное с Куперс-Крика 13 декабря 1860 г. Между тем это был ключевой документ, в котором, в частности, имелись следующие строки: «намереваюсь возвратиться на Куперс-Крик не позднее чем через три месяца. Вторую группу я оставляю под началом г-на Браге, который пользуется полным моим доверием. Лагерь хорошо укреплен на случай нападения туземцев, поэтому ничто не может помешать группе пребывать там до нашего возвращения или же до тех пор, пока не истощатся запасы провизии».

Следующим был заслушан Хоуит, который вновь собирался отправиться к Куперс-Крику, чтобы доставить в город останки Берка и Уиллса. Никаких новых фактов следствию он не сообщил; складывалось впечатление, что Хоуиту не хотелось впутываться в эту историю.

Затем настал черед Уильяма Райта. Его появление вызвало взволнованный шумок в зале: наконец-то он соизволил прибыть в Мельбурн, и комиссия, равно как и публика, сможет узнать из первых уст причины его долгого сидения на Дарлинге. Казалось, ему не удастся найти себе оправдание. Три месяца он проторчал в Менинди, прекрасно зная, что Берк на Куперс-Крике остро нуждается в пополнении провианта. Он проявил полную бездарность, выступив в поход в разгар лета; дорогой без всяких причин обострял отношения с аборигенами; по сути дела, по его вине погибли четверо участников. Заскочив с Браге в лагерь на Куперс-Крике, он не заметил следов пребывания там Берка и Уиллса и не удосужился поискать их вокруг лагеря. Наконец, в довершение всего Райт трусливо отсиживался в Аделаиде, опасаясь расплаты за грехи. Список получался внушительный.

Кто же был этот человек на самом деле? Злодей или глупец? Неуч, которому нельзя поручать никакого дела, или бедолага, преследуемый неудачами?

Ко всеобщему удивлению, Райт держался весьма самоуверенно. Члены комиссии ожидали увидеть кающегося грешника или человека, проглотившего язык. Ничего подобного: Райт хладнокровно отвечал на вопросы заранее зная, что уличить его в даче ложных показаний будет весьма не просто. Его версия звучала следующим образом: он стал жертвой обстоятельств и вины за собой не чувствовал. Берк, по его словам, обещал отправить Браге с Куперс-Крика с лошадьми и верблюдами, чтобы помочь доставить в лагерь провизию и снаряжение. Но Браге так и не явился. В Менинди одно событие за другим не позволяло выступить в путь: сначала он одолжил полицейскому Лайонсу четырех лошадей и ждал, когда тот их возвратит, чего так и не случилось. Затем он отправил Беклера с тремя верблюдами на поиски Лайонса и ждал, пока тот вернется. Комитет не подтвердил его назначение на должность, более того — даже не удосужился ответить ни на одного его письмо, поэтому он был вынужден отправить Ходжкинсона в Мельбурн, чтобы получить наконец вразумительный ответ, а заодно разрешение на покупку лошадей; вполне понятно, что пришлось ждать возвращения Ходжкинсона. И так далее и тому подобное. Короче, не было никакой возможности сдвинуться с места.

Конечно, сказал Райт, они понимали, что Берк оказался в трудном положении, и очень беспокоились о его судьбе. Но что он мог сделать в Менинди, не имея, по сути, никаких полномочий и не располагая достаточным количеством вьючных животных, чтобы доставить груз к Куперс-Крику? Когда же он смог двинуться в путь, на него обрушились напасти: проявляли враждебность аборигены, заболели участники похода, пересохли источники. Все это не позволило его колонне добраться до места назначения.

Уязвимость ряда моментов рассказанной истории бросалась в глаза. Членам комиссии фактически удалось добиться от Райта признания, что истинной причиной задержки были его некомпетентность и безответственность в добавление к страстному желанию получить назначенное жалованье. Период с 5 ноября, когда он прибыл в Менинди из Торовото, до 19 декабря, когда Ходжкинсон отправился в Мельбурн, прошел в бездействии. Чем же он занимался эти полтора месяца? «Смотрел за животными, — ответил Райт. — Я не знал, как следует поступить, поскольку не имел никаких указаний из Комитета».

Между тем он ясно заявил Берку, продолжал Райт, что останется в Менинди до тех пор, пока не получит из Мельбурна директив и подтверждения о своем назначении руководителем тыловой колонны.

«— Берк ожидал, что Вы последуете за ним и доберетесь до Куперс-Крика через два-три дня после его ухода к заливу.