Дорога через безмолвие - [69]

— Нет. Я подумал об этом, но потом решил, что разрыв тайник и вытащив бутылку, мы лишь привлечем внимание туземцев, которые уже и так наведывались в лагерь. Я даже подозревал, что они наблюдают за нами — накануне вечером мы видели дым; поэтому, будучи по натуре крайне осторожным, я решил не вынимать бутылку и не вкладывать в нее новой записки.

— Разве так трудно было вырезать на дереве букву, Р», обозначив фамилию Райт, и дату — восьмое мая — под датой двадцать первое апреля?

— Я вполне мог бы это сделать, но в тот момент я был поглощен другими заботами.

— Никаких поисков вы не вели?

— Я тщательно осмотрел лагерь. Кстати, была мысль остаться там на ночь, но лошади, которых мы взяли с собой, были те самые, что прожили столько месяцев на Куперс-Крике. Поэтому г-н Браге сказал мне: «Если мы здесь заночуем, лошади наверняка убегут за пять миль к месту, где привыкли пастись, и утром нам придется идти за ними». Тогда я решил, что мы с тем же успехом можем переночевать на пастбище, чтобы потом не мучиться».

Они ускакали, обрубив последнюю ниточку, отняв у товарищей последний шанс на спасение.

Как ни странно, позиция Райта после допроса оставалась довольно крепкой. Конечно, никто не сомневался, что он лгал, утверждая, будто Берк наказал ему ждать в Менинди до получения известий из Мельбурна. Не менее очевидной была и ложь о письме, якобы посланном в Комитет в начале ноября, с просьбой подтвердить его назначение на должность. Чувствовалось, что всю эту историю Райт выдумал задним числом. Тем не менее приходилось признать, что на протяжении всей экспедиции приказания Берка оставались расплывчатыми. Безусловно также, что Комитет не торопился отвечать на письма и не торопил Райта с выступлением, хотя, как им было прекрасно известно, в декабре месяце он все еще сидел в Менинди.

Теперь настал черед сэра Уильяма Стоуэлла; он прибыл на заседание, полный решимости защитить репутацию Комитета. Члены комиссии обращались к нему с нескрываемым почтением, даже большим, чем к Кингу. Немудрено, что и в ответах верховного судьи колонии звучали повелительные нотки.

Берку, сказал Стоуэлл, было поручено пересечь континент, не рискуя при этом жизнью людей; вернувшись затем на Куперс-Крик, Берку предстояло продолжать исследования, оборудовав в центре материка провиантский склад. Никто не торопил его, не подбивал обогнать Стюарта; будучи главой Комитета, Стоуэлл написал Берку личное письмо, предостерегая его от ненужной торопливости.

«— Не припомните ли вы содержание депеши, доставленной господину Берку полицейским Лайонсом?

— В ней содержалась информация о продвижении Стюарта, который тоже намепевался пересечь континент.

— Не могло ли это сообщение побудить господина Берка спешно сняться с места?

— Напротив… В официальной депеше не было ровным счетом ничего, что заставило бы его торопиться. В течение всей экспедиции Комитет неизменно призывал ее участников избегать ненужного риска… Комитет всегда ратовал за осторожность, так что его советы никоим образом нельзя трактовать как призыв без оглядки рваться вперед».

Последнее замечание, мягко говоря, не вполне соответствовало действительности. Берка, конечно же, торопили, причем самым недвусмысленным образом. Покидая Мельбурн, он уже знал об экспедиции Стюарта и ему ясно дали понять, что честь Виктории находится в его руках. Колонисты горячо спорили, у кого больше шансов первым добраться до залива: вспомним хотя бы карикатуру в «Панче» о «великой гонке». Более того, Берка, без сомнений, назначили руководителем экспедиции именно потому, что он обладал напористостью и инициативой — качествами, необходимыми, чтобы обойти соперника и первым оказаться на финише. И письмо Стоуэлла Берку звучало отнюдь не как предостережение. Наоборот, пафос послания как раз заключался в том, чтобы «двигаться как можно быстрее».

При всем том поражало другое: Комитет, рьяно взявшись за дело в самом начале эпопеи, затем впал в какую-то непонятную летаргию. Именно этот вопрос заинтересовал теперь комиссию. Почему, спросили сэра Уильяма, Комитет не предпринял никаких мер, получив 3 декабря письмо Берка с просьбой утвердить назначение Райта? Ведь там четко указывалось, что отряд Райта должен незамедлительно следовать за Берком.

Члены Комитета, отвечал сэр Уильям, даже не могли себе представить, что Райт будет ждать подтверждения. Сам Райт об этом не обмолвился ни словом. Получив письмо Берка, они решили, что Райт давно уже покинул Менинди и отвечать бессмысленно — колонна вне пределов досягаемости.

Сэру Уильяму напомнили еще о двух письмах из Менинди, получение которых Комитет не удосужился подтвердить; одно из них — от д-ра Беклера — датировано 13 ноября, и второе — от Людвига Беккера — 27 ноября. Сам факт их написания не оставлял сомнений в том, что Райт никуда не ушел, а продолжал ждать в Менинди. Предпринял ли что-нибудь Комитет в этой связи?

«Сэр Уильям: Нет, никаких мер не было предпринято по причинам, уже изложенным; мы полагали, что сделать ничего невозможно… Члены Комитета исходили из того, что, отправив экспедицию, щедро снаряженную всем необходимым, они должны предпринимать меры лишь в ответ на конкретные просьбы или в случае возникновения непредвиденных затруднений».