Дорога через безмолвие - [43]

Однако в адресованном Комитету послании, которое он продиктовал Ходжкинсону в Менинди, Райт выразил прямо противоположное суждение. Берк, сообщал: он «ушел с двенадцатинедельным запасом провианта. Считаю своим долгом настоятельно просить Комитет об организации и отправке в кратчайший срок спасательной партии, если только не имеется сведений о его прибытии в район северных поселений. Полагаю наиболее разумным снарядить сухопутную партию и одновременно отправить судно к побережью залива, поскольку не исключена вероятность, что г-н Берк или часть его группы могли задержаться на берегу… В заключение осмелюсь еще раз напомнить Комитету, что всякие попытки вызволить г-на Берка окажутся бесполезными, если одна или несколько спасительных партий будут отряжены на срок меньше восьми недель».

Райт не предложил своих услуг для участия в спасательных экспедициях, об отправке которых так настоятельно просил. Все его заботы на том и кончились. Он проинформировал Комитет, что его присутствие срочно необходимо в Аделаиде, и отправился к жене. Возвращаться в Мельбурн, чтобы оттуда сообщить миру ошеломляющую весть, выпало на долю Браге.

Глава 10 К МАУНТ-ХОУПЛЕСУ

8 мая, в день, когда Браге и Райт прискакали в лагерь на Куперс-Крике, Берк, Уиллс и Кинг находились всего в 30 милях от базы. Как помнит читатель, они намеревались двигаться вдоль крика, по своему старому маршруту и через 30–40 миль свернуть на юго-запад к поселениям, существовавшим, как они надеялись, возле Маунт-Хоуплеса, в 150 милях. Три года назад Грегори одолел этот путь за неделю; правда, он был в гораздо лучшей форме и шел в другое время года. От Маунт-Хоуплеса путешественники предполагали двигаться к Аделаиде через обжитые районы, так что этот участок пути обещал быть куда легче.

Поначалу они шли очень медленно, стремясь, как пишет Уиллс, «собраться с силами и дать передышку верблюдам». Покинув базовый лагерь утром 23 апреля, они отошли на пять миль и остановились на дневку у луга, где было вдоволь пищи для животных. На следующий день неожиданно подвалила удача: в момент, когда они собрались уходить, появилась большая группа аборигенов, и в обмен на спички и обрывки кожаных ремешков Берк получил около 6 кг свежей рыбы. Приободрившись, путники двинулись дальше «прогулочным» шагом — Уиллс выбирает довольно странное слово, вызывающее ассоциации с гулянием в парке. На самом же деле истощенные люди в тот день с трудом протащились по песку несколько миль. Ночью, несмотря на холод, они спали как убитые; ранним утром, когда на земле еще не просохла роса, вновь появились аборигены с дарами. Свежая рыба была принята с благодарностью. Уиллс записывает в дневнике:

«Это самые миролюбивые туземцы из всех встреченных нами на Куперс-Крике». Он угостил их сахаром, который вызвал бурю восторга. В тот день, 25 апреля Берк снова объявляет привал после трехчасового перехода; они расположились на берегу огромного водоема длиной в несколько миль. У воды кормилось множество птиц, оказавшихся очень пугливыми; в любом случае ни у кого не было сил охотиться. Путников выбило из колеи утреннее происшествие — один из верблюдов свалился на каменистом склоне, сильно порезался, ушибся и его с трудом подняли на ноги. Они хорошо понимали, что теперь значат для них верблюды, — без них будет не под силу тащить на себе запасы провизии, ружья и спальные мешки.

26 апреля они встали до зари, при свете луны навьючили верблюдов и двинулись по тропе аборигенов; несколько часов спустя устроили короткий перерыв на завтрак, а затем снова зашагали по «солончаковому бушу неописуемой красоты». К полудню они оказались у своей старой стоянки, откуда 21 апреля совершили тридцатимильный марш-бросок к складу на Куперс-Крике. На сей раз дорога отняла четыре дня, но они не отчаивались. «Небольшая передышка, — пишет Уиллс, — и перемена пищи свершили чудо; скованности в ногах как не бывало, и я надеюсь, что за неделю мы восстановим силы настолько, чтобы сладить с любой усталостью. Верблюды поправляются и снова становятся покладистыми».

Дальше путь к цивилизации пролегал по неведомой местности. Как и прежде, Уиллс прокладывал курс: у него были часы, призма, карманный компас и термометр Реомюра. В любом случае они рассчитывали двигаться вдоль Куперс-Крика.

Но Куперс-Крик — своенравный поток, известный своей переменчивостью и непредсказуемостью. В год выпадения обильных дождей по руслу с грохотом проносится бурный поток, волоча рухнувшие стволы, щебень, обломки; земля на десятки миль оказывается залитой паводком, над водой торчат лишь верхушки деревьев. Но такое случается раз в десять лет, не чаще. Обычно же крик распадается на множество проток, бегущих во всех направлениях, хотя основная масса течет на юго-запад; вскоре они пересыхают, образуя в районе устья цепь пойменных озер и стариц. Вода в водоемах, как правило, бурого цвета, мутная, тем не менее пригодна для питья. В жаркие дни она кажется прохладной, а в бочагах на глубине водится крупная рыба. По вечерам на поверхность выбираются маленькие черепахи, но при малейшем всплеске мгновенно ныряют обратно; кроны окрестных деревьев облюбовали визгливые какаду. Берега проток, местами поднимающиеся над водой на 6 метров, изборождены горизонтальными линиями, соответствующими уровням убывания воды. Каждый рукав обрамлен пышными деревцами и тростниковыми зарослями, на которых с удовольствием отдыхает глаз после долгого знойного дня.