Дорога через безмолвие - [42]

Теперь наступил черед Беккера. 28 апреля Райт, решив отступать к Торовото, распорядился привязать находившегося без сознания Беккера к верблюду. Караван уже собрался в дорогу, когда из пустыни вдруг возник Браге. Помочь он ничем особенно не мог — у него на руках тоже был умирающий, да и сам он, равно как и двое остальных спутников, был не в лучшей форме; но аборигены решили, что Райт получил внушительное под, крепление, и в ту же ночь откочевали в другое место, Беккер обо всем этом ничего не узнал; он молча пролежал весь день в палатке и ночью умер, так и не приходя в сознание.

Бедный Беккер. Мягкий, доброжелательный человек, он умел лучше других оценить происходящее. С самого начала эта авантюра была не для него; он думал, что они отправляются открывать новые земли, совершать научные открытия и наблюдать жизнь коренных обитателей континента; вместо этого его втянули в безжалостную гонку, где ставкой была человеческая жизнь, 30 апреля его похоронили рядом со Стоуном и Перселлом, а на следующее утро измученные и упавшие духом люди двинулись назад, в Менинди. Их колонна больше походила на санитарный обоз, чем на экспедицию: Пэттон ехал, привязанный к верблюду, путники еле волочили ноги, животные понуро брели, поминутно спотыкаясь. В ту ночь они остановились у колодца Курлиатто, чуть южнее Буллу; Райт счел возможным дать людям передохнуть.

Браге не давали покоя сомнения. Не мог ли Берн вернуться в лагерь на Куперс-Крике? Не следует ли ему отправиться туда и проверить? А вдруг аборигены разрыли тайник с провиантом? От крика их отделяли всего 80 миль. Браге предложил Райту вдвоем отправиться к бывшему базовому лагерю, оставив караван у колодца Курлиатто; Райт, как ни странно, согласился. Ему, видимо, хотелось доложить в Мельбурн, что он все-таки побывал на Куперс-Крике. 3 мая, взяв трех лошадей, они выехали в путь и спустя три тяжких дня достигли берега крика. Спустя еще два дня, 8 мая они въехали в лагерь — через пятнадцать дней после ухода оттуда Берка.

Место выглядело вымершим. Привязав лошадей к деревьям, они вошли внутрь ограды. Тайник был засыпан разрыхленной землей, все оставалось как прежде. Они увидели верблюжьи следы, но Браге решил, что их оставили его собственные верблюды, когда они покидали лагерь. На земле лежала зола от трех недавних костров, но их могли жечь аборигены; Браге решил, что аборигены наведались сюда после ухода отряда. В самом деле, было бы странно, если бы они не посетили стоянки. Браге не заметил, что лопатка стоит в другом месте, что на забор насажена часть бутылки, что на гвоздях болтаются тряпки и что из шкуры, служившей калиткой, вырезан кусок. Он не увидел оставленный Кингом походный котелок, а если и увидел, то не придал ему значения. Надпись на дереве сохранилась в прежнем виде. Другими словами, Браге увидел то, что хотел увидеть: никто сюда не приходил и он поступил верно, покинув лагерь.

Они решили не разрывать тайник, чтобы свежевскопанная земля не привлекла внимание аборигенов; да и зачем? — к лежавшей в бутылке записке добавить было нечего. Делать еще одну зарубку на дереве тоже не имело смысла. Весь осмотр занял пятнадцать минут. После чего они сели на лошадей и уехали.

В этом месте так и хочется остановить события и представить себе, как бы они поступили, если бы обнаружили письмо Берка и исчезновение провизии. Ответ однозначен: двинулись бы по следам Берка. Их лошади покрывали по меньшей мере двадцать миль в день, тогда как Берк и его ослабевшие спутники шли пешком, поэтому они наверняка сумели бы их нагнать. Браге и Райт взяли с собой мало еды, зато у Берка сохранился почти весь запас из тайника, и потом они легко могли послать кого-нибудь в Курлиатто за дополнительным провиантом.

Ничего этого не случилось. Совесть Браге была чиста: с момента ухода Берка минуло почти пять месяцев и теперь, покидая лагерь во второй раз, он считал, что сделал все возможное. 13 мая они вернулись в Курлиатто.

Начался долгий путь домой. Четыре недели они брели к югу, почти не находя воды; в какой-то момент им всем грозила неминуемая смерть, от которой их уберег ниспосланный провидением дождь. Двое верблюдов сдохли, остальные покрылись паршой. Пэттон дотянул до начала июня. Его похоронили и в тот же день двинулись дальше. 18 июня колонна доплелась до Менинди. Из первоначального состава экспедиции остались Райт, Браге, Беклер, Ходжкинсон, Макдоно, Смит, Дост Магомет и Белуджи. Четверо погибли. В караване все еще насчитывалось тринадцать верблюдов и двадцать три лошади, имелся немалый запас провизии.

Дорогой Райт беспрерывно ругал и поносил Берка: надо быть форменным сумасшедшим, чтобы слепо потащиться на север в середине лета, когда вода кругом пересохла. Берк сгинул, никаких сомнений. «Хорош бы я был, — сказал он Макдоно, — если бы застрял на Куперс-Крике с трех-четырехмесячным запасом провизии!» Остальные не соглашались с Райтом; они надеялись и верили, что какое-нибудь судно подобрало у северного побережья потерявшуюся группу; они допускали также, что Берк с людьми мог оказаться в Квинсленде. Райт оставался непреклонен. Берк, твердил он, мертв.