Дон Жуан, или Жизнь Байрона - [3]
И еще один вопрос, особенно важный для русского читателя: как воспринимался и переживался Байрон у нас в России? Ведь он стал неотъемлемой частью русской поэзии, хотя первое, далеко не полное собрание его сочинений появилось в Санкт-Петербурге только постфактум, в 1864–1866 годах (пять томов под редакцией Н. Гербеля), когда мода на байронизм давно уже прошла.
Обратимся к этим вопросам по порядку.
При жизни Байрона им восхищались и возмущались, но книги его раскупали и читали с жадностью. Когда в 1814 году вышла поэма «Корсар», то только в первый день было продано 10 тысяч экземпляров. Какой современный поэт может мечтать о таком успехе?
А потом что-то случилось. Репутация Байрона на родине стала неудержимо падать. Для сегодняшнего посвященного англичанина иерархия поэзии первой трети XIX века выглядит приблизительно таким образом: впереди У. Блейк и Д. Китс, затем У. Вордсворт и С. Кольридж, затем П.-Б. Шелли и уж на самом последнем месте — Байрон.
Как и почему это произошло? Может быть, дело в сатирической и саркастической струе поэзии Байрона, в её оппозиционном политическом духе? Нет, старая марксистская схема объяснения здесь явно не работает: если уж на то пошло, Шелли был еще большим революционером и атеистом, чем Байрон, однако его репутация в последние десятилетия только выросла. Более того, в современной Англии выше всего ценятся как раз сатирические произведения Байрона — «Видение суда», последние песни «Дон Жуана» и его неистовые письма.
Чтобы не быть голословным, приведем соответствующие свидетельства. В широко известную у нас «Историю западной философии» (1942) Б. Рассела почему-то попала отдельная глава о Байроне, хотя философом последний не был. В ней читаем: «Байрон оказал влияние на континенте, и не в Англии следует искать его духовное потомство. Большинству из нас его стихи часто кажутся плохими, а его сентиментальность — крикливой, но за границей его настроения и его взгляды на жизнь распространялись…»[5]
Возьмем вышедшую впервые в 1952 году общую историю английской поэзии Дагласа Буша. Читаем: «Байрон в целом потухший вулкан. Сила его личности и ореол его карьеры остаются притягательным феноменом, вызывающим бесчисленные биографии, но его сочинения, за исключением сатир и писем, не обладают жизненной силой»[6].
И, наконец, залп тяжелой артиллерии. Наиболее влиятельный английский критик в предвоенные годы поэт Томас Стериоз Элиот в 1837 году публикует статью «Байрон». Здесь мы находим, может быть, самые обидные слова о поэзии нашего героя; «О Байроне можно сказать такое, чего нельзя сказать ни об одном английском поэте его масштаба, а именно то, что он ничего не добавил к языку, не открыл ничего нового в звуках, не развил ничего в оттенках смысла отдельных слов. Я не могу представить себе ни одного поэта его известности, которого можно было бы так легко принять за хорошо изучившего язык иностранца, пишущего на неродном для него английском языке»[7].
Как относиться к этим словам Элиота? Относиться следует спокойно. Может быть, слова Байрона действительно лишены богатых смысловых обертонов, свойственных речи Китса и Шелли, — здесь Элиоту, как поэту и критику, виднее. Мы знаем, что Байрон писал очень быстро, порой поспешно, и не любил переделывать однажды написанного. В письме к своему издателю Д. Меррею от 18 ноября 1820 года он свидетельствует: «Я как тигр (в поэзии), если первый прыжок неудачный, я уползаю назад в свои джунгли. Второго прыжка не будет. Я не исправляю; не могу и не хочу». Высокая риторика и ораторский пафос байроновских поэм чуткому английскому уху могут показаться неряшливыми, но у нас свой Байрон. Мы хорошо помним, что ни один зарубежный поэт в ХIХ веке, ни Гёте, ни Шиллер, не оказал такого влияния на русскую поэзию, как он. И что самое удивительное — русские читатели, и в первую очередь русские поэты, полюбили Байрона как бы заочно, по французским прозаическим переводам его поэм! В самом деле, если знание французского языка в образованных кругах России было повсеместным, а немецкого — очень широким, то английским языком владели единицы. Приходилось пользоваться французскими переводами, а во Франции по сей день не умирает странная традиция переводить стихи прозой. (Уже в наши дни в письмах в советские издательства Л. Арагон умолял переводить его стихи прозой, правда, тут его не послушались: в чужой монастырь со своим уставом не ходят.) Так вот, первая книга русских переводов Байрона, вышедшая в Москве в 1821 году, называлась «Выбор из сочинений лорда Байрона, переведенных с французского».
Пожалуй, самым ярким, действительно трогательным памятником русского байронизма можно считать письмо князя П. А. Вяземского к А. И. Тургеневу от 11 октября 1819 года: «Я все это время купаюсь в пучине поэзии: читаю и перечитываю лорда Байрона, разумеется, в бледных выписках французских. Что за скала, из коей бьет море поэзии! Как Жуковский не черпает тут жизни, коей стало бы на целое поколение поэтов! Без сомнения, если решусь когда-нибудь чему учиться, то примусь за английский язык единственно для Байрона. Знаешь ли ты его «Пилигрима» («Паломничество Чайльд Гарольда». — С. Д), четвертая песнь? Я не утерплю и, верно, хотя для себя переведу с французского несколько строф, разумеется, сперва прозою… Но как Жуковскому, знающему язык англичан, а еще тверже язык Байрона, как ему не броситься на эту добычу! Я умер бы на ней… Кто в России читает по-англински и пишет по-русски? Давайте мне его сюда! Я за каждый стих Байрона заплачу ему жизнью своею»

В «Письмах незнакомке» (1956) Моруа раздумывает над поведением и нравами людей, взаимоотношениями мужчин и женщин, приемами обольщения, над тем, почему браки оказываются счастливыми, почему случаются разводы и угасают чувства. Автор обращает свои письма к женщине, но кто она — остается загадкой для читателя. Случайно увиденный женский силуэт в театральном партере, мелькнувшая где-то в сутолоке дня прекрасная дама — так появилась в воображении Моруа Незнакомка, которую писатель наставляет, учит жизни, слегка воспитывает.

Одилия и Изабелла – две женщины, два больших и сложных чувства в жизни героя романа Андре Моруа… Как непохожи они друг на друга, как по-разному складываются их отношения с возлюбленным! Видимо, и в самом деле, как гласит эпиграф к этому тонкому, «камерному» произведению, «в каждое мгновенье нам даруется новая жизнь»…

«Фиалки по средам» (1953 г.) – сборник новелл Андре Моруа, прославивший писателя еще при жизни. Наверное, главное достоинство этих рассказов в том, что они очень жизненны, очень правдивы. Описанные писателем ситуации не потеряли своей актуальности и сегодня. Читатель вслед за Моруа проникнется судьбой этих персонажей, за что-то их жалеет, над чем-то от души посмеется, а иногда и всерьез задумается.

Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.

Андре Моруа, классик французской литературы XX века, автор знаменитых романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго, Шелли и Байрона, считается подлинным мастером психологической прозы. Однако значительную часть наследия писателя составляют исторические сочинения. В «Истории Англии», написанной в 1937 году и впервые переведенной на русский язык, Моруа с блеском удалось создать удивительно живой и эмоциональный портрет страны, на протяжении многих столетий, от неолита до наших дней, бережно хранившей и культивировавшей свои традиции и национальную гордость. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Андре Моруа (1885–1967) — выдающийся французский писатель, один из признанных мастеров культуры ХХ века, член французской Академии, создал за полвека литературной деятельности более полутораста книг.Пятый том «Собрания сочинений Андре Моруа в шести томах» включает «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго» (части I–VII), посвящен великому французскому писателю-романтику, оставившему свой неповторимый след в истории мировой литературы.Продолжение романа «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго» (части VIII–X) вошло в шестой том.

М.В. Ломоносов, как великий ученый-энциклопедист, прекрасно понимал, какую роль в развитии русской культуры играет изобразительное искусство. Из всех его видов и жанров на первый план он выдвигал монументальное искусство мозаики. В мозаике его привлекала возможность передать кубиками из смальты тончайшие оттенки цветов.До сих пор не оценена должным образом роль Ломоносова в зарождении русской исторической картины. Он впервые дал ряд замечательных сюжетов и описаний композиций из истории своей родины, значительных по своему содержанию, охарактеризовал их цветовое решение.

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.

Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Федоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Федор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!В книге главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым.

В книге Рудольфа Баландина читатель найдет увлекательные рассказы о странностях в жизни знаменитых интеллектуалов от Средневековья до современности. Герои книги – люди, которым мы обязаны выдающимися открытиями и техническими изобретениями. Их гениальные мысли становились двигателем человеческой цивилизации на протяжении веков. Но гении, как и обычные люди, обладают не только достоинствами, но и недостатками. Автор предлагает ответ на вопрос: не способствовало ли отклонение от нормы, пусть даже в сторону патологии, появлению нетривиальных мыслей, решений научных и технических задач?

В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.

Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.

Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.

Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.