Доминум - [160]

Зазвучал гимн. Коул достал стеклянный, довольно грубо сделанный кинжал. Словно нетесаный осколок, внутри которого ярко переливалось белое сияние. Затем Смотритель отложил ящик. Мне объясняли, что должно произойти, но, как бы ни готовился, я еле сдержал возглас, когда Змееносец вонзил лезвие прямиком в мою грудину. Под удары знамен об пол я упал на колени, зрение затуманилось. Свет и кинжал растворились во мне, не оставив раны и даже разрыва на одежде. Мне стало душно. Я не понимал, что происходит, только смех и веселые возгласы друзей вернули меня в реальность. Коул и Фри помогли встать, остальные приветствовали меня, скандируя мое имя. Наставница бодро похлопала меня по плечу и указала на статую протектора. В его полой груди, сквозь которую проникал свет луны и звезд, зажегся напоминающий стрелу символ. Мое созвездие. Стрелец.

* * *

Альдебаран стоял на широкой полукруглой лестнице Зеркального Шпиля и с полным спокойствия взором глядел в окно, пока эквилибрумы скользили за его спиной, переговариваясь, делясь впечатлениями и мнениями о грядущем. В душе звезды обитал такой непоколебимый покой, что он и не помнил, когда ему в последний раз было настолько легко. После становления префектом Кальцеона? После ухода от Зербрага? В самом детстве, перед тем как отец начал принуждать его и Поллукса двигаться в сторону армейской службы ради поддержания светлого имени генума? Альдебаран не знал точно, но после снятия метки Обливиона он словно очнулся. И засыпать больше не хотел.

– Альдебаран! – воскликнул Арктур. – Ты давно здесь?

Отец снова был добродушен, словно ничего и не случилось, но Альдебаран прекрасно знал по опыту: все это напускное. Чем сильнее улыбался Арктур, тем больше в нем было желчи и недовольства.

– Да, – отозвался Альдебаран, оборачиваясь к нему. – Ждал тебя.

– О, как неожиданно с твоей стороны, – усмехнулся тот. – Хотел что-то обсудить?

– Можно и так сказать. Пройдемся?

Пока они медленно спускались по лестнице, Альдебаран не отрывал хладного взора от отца.

– Что ты думаешь о возвращении Антареса?

– А что я могу сказать? Это настоящее чудо! – заявил Арктур, выжимая самую добродушную улыбку. – Лучшего Верховного было бы сложно найти.

– Что же Зербраг? Ты ведь так отчаянно хотел возвести его на трон. – Альдебаран замер. – Я знаю, что ты обработал кинжал, отец. Ты подкинул Зербрагу эту идею. Манипуляции Доминума на крови наш магно-генум делает лучше кого бы то ни было.

– Ты прав, – пожал плечами Арктур, словно они обсуждали нечто пустяковое.

Альдебаран сжал кулаки от нахлынувшей ярости, но почти мгновенно заставил себя успокоиться. Он больше не собирался тратить столь сильные эмоции на отца.

– Ты буквально отдал меня в рабство другой душе.

– Это было полезно для тебя и для Света! Наиболее продуктивное служение интересам Армии. – Арктур всплеснул руками, словно пытался достучаться до нерадивого сына. – Важное для всего генума! Ты мог бы и сам согласиться ради нас, ради общества. Ты должен был делать все возможное для Света, отдавать ему всего себя! Это бы возвысило тебя в глазах луца Зербрага. А тебе до сих пор нужно указывать, как лучше поступать.

– Так вот в чем дело. Не в том, что Зербраг был бы лучшим Верховным. Просто мы как генум упали в глазах Магистрата после преступлений Поллукса. Ты хотел вновь получить лучшее расположение среди верхушки Света и вернуть отобранные привилегии.

Арктур уже открыл было рот, чтобы сказать, почему Альдебаран в очередной раз неправ, но тот не дал ему и шанса:

– Что бы ты ни делал, это не для нашего генума. Не для Света. А ради твоего честолюбия.

– Мы бы не потеряли наш статус, если бы не Поллукс! – прошипел Арктур, взрывавшийся всякий раз, когда речь заходила о младшем сыне. Он встал на ступеньку повыше, лишь бы не смотреть на Альдебарана снизу вверх, и рассерженно уставился ему в глаза. – У него было достаточно свободы, и что он с ней сделал?! Предал Свет, очернил всех нас! Хочешь, чтобы мы тонули и дальше?! Чем мы сильнее, тем больше пользы можем принести Армии! Люби свою судьбу и отведенное тебе место! Свобода – это малая жертва и мечта, недоступная даже сильнейшим мира сего. Когда весь горизонт будущего един, мы почти не можем ничему противостоять. Повинуйся и делай что должно. Иначе кто знает, куда тебя вынесет судьба. Я не позволю и тебе опорочить нас, как тот предатель!

Альдебаран с холодным равнодушием выслушал отца, после чего протянул Арктуру небольшой сверток.

– Меня попросили передать тебе.

Тот нахмурился, взяв дар в руки. Когда же Арктур развернул его, по помещению пронеслась волна горячего воздуха, от которого даже окна запотели. Пальцы Арктура дрогнули. Он с прожигающей яростью взирал на вещь.

– Что это? – прошипел он сквозь зубы, поднимая на сына покрасневшие глаза. – От кого это?

– От того, кого ты в свое время окрестил мертвым, – с довольством ответил Альдебаран, удовлетворенный реакцией Арктура. – Он передает свое почтение.

В свертке лежала стальная фибула с гербом Белзирака – звездой Света, нижний луч которой превращался в лезвие меча. Вокруг нее была повязана прядь черных волос.