Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - [191]

Наркотики, жестокость, деньги – «Криминальное чтиво» превратило человеческую страсть к этим вещам в развлечение, вызывающее всплеск адреналина. Стремление к удовольствиям ограничивается лишь страхом перед насилием, лишь оно вынуждает героев умерить свои аппетиты. Именно это и возбуждало зрителей. Крутость «Криминального чтива» заключалась прежде всего в нарушении табу. Америку сформировала традиция, двести лет стремившаяся поставить вожделение под контроль. На потребности пола христиане во все времена смотрели с особым подозрением и тревогой. Со времён Павла предпринимались грандиозные попытки направить их потоки в единое русло. Но в воздвигнутых на их пути дамбах и плотинах со временем возникало всё больше и больше протечек. Некоторые секции обрушились целиком, другие поглотила поднявшаяся вода. Самоограничение стали считать подавлением, а призывы к воздержанию – лицемерием. Положение осложнялось тем, что церковные лидеры оказались в центре внимания безжалостных СМИ, регулярно уличавших пастырей в тех самых грехах, от которых они предостерегали верующих. Десятилетиями католических священников обвиняли в том, что они совращают малолетних, а католических иерархов – в том, что они покрывают таких преступников; по авторитету Католической церкви в США был нанесён страшный удар. А протестантскому проповеднику достаточно было выступить по телевидению с критикой половой распущенности, чтобы его тут же застукали с любовницей или арестовали прямо в общественной уборной. Но, конечно, в неспособности священников и пасторов жить в соответствии с собственными наставлениями ничего нового не было. «Ведь все мы по природе склонны к лицемерию» [1030]. Это признавал ещё Кальвин. Плоть всегда была слаба. Перемены, происходившие с поразительной быстротой, состояли в том, что люди переставали относиться к строгим христианским идеалам даже как к идеалам.

В том, что желания плоти естественны, значит – хороши, а приход христианства стал дуновением серости на мир [1031], с давних пор были убеждены разнообразные свободомыслящие аристократы. Как сказал маркиз де Сад: «Наши повседневные привычки, наши религиозные воззрения, манеры и обычаи могут и должны обманывать нас, а голос Природы никогда не собьёт нас с пути истинного» [1032]. В 1960-е гг. это стало манифестом миллионов. «Лето любви» было праздником не только духа, но и тела. Хиппи призывали: «Занимайтесь любовью, а не войной!» Многим казалось, что, вплетая в волосы цветы, они отрекаются от двух тысяч лет невроза и ненависти людей к себе самим. Желания, естественные для всех мужчин и женщин, наконец-то вышли из-под внешнего контроля, вырвались на свободу. Движения фаллоса в светлом чреве земли вновь принялись восхвалять как нечто крайне ценное, как «победу „да“ и любви» [1033]. Музыкальный журналист из Сан-Франциско в 1967 г. назвал Америку стоячим болотом, неожиданно оживлённым мерцанием божества. Ральф Глисон, основатель «Роллинг стоун» – самого успешного из журналов, вдохновлённых контркультурой шестидесятых, сравнивал воцарившийся в Америке дух сексуальной свободы с тем, что господствовал в античной Греции. Он объявил, что общество «сильно взбудоражено дионисийскими потоками» [1034]. Древние боги вернулись.

Однако в древности право совокупляться с кем хочется принадлежало отнюдь не всем. Чаще всего оно было привилегией весьма узкой прослойки общества: могущественных мужчин. Что Зевс, что Аполлон, что Дионис считались серийными насильниками. Да и в Риме, где Павел проповедовал половое воздержание, таких было немало среди глав богатых семейств. Потребовались титанические усилия христианских моралистов, чтобы за тысячелетие это искоренить. Лишь благодаря им утвердилось представление о браке как о единственном законном средстве удовлетворения половых потребностей. Павел спрашивал коринфян: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога?..» [1035] Через две тысячи лет об этом всё ещё твердили американские проповедники. Они предупреждали, что вожделение, играющее заметную роль в столкновении добра и зла во Вселенной, – вещь слишком хищная, слишком безудержная, чтобы предоставить ей полную свободу. Но к призывам проповедников люди, наживавшиеся на индустрии развлечений, знавшие, что «продаёт» фильм, чаще всего относились если не с презрением, то с недоумением. Подавление половых инстинктов – вещь скучная, а скучное всегда проваливается в прокате.

Было ли это достаточным основанием для того, чтобы киномагнат начал вести себя, как олимпийский бог? Пятого октября 2017 г. в «Нью-Йорк таймс» появились обвинения в адрес Харви Вайнштейна, связанные с тем, чем он занимался в своём номере на четвёртом этаже «Пенинсулы». Продюсер, пригласивший актрису на деловой завтрак, предстал перед ней в одном вышеупомянутом халате и предложил ей сделать ему массаж или понаблюдать за тем, как он моется в душе. Две ассистентки, также встречавшиеся с Вайнштейном у него в номере, поведали похожие истории. В последующие недели и месяцы против Вайнштейна выдвигались новые и новые обвинения: в домогательствах, в попытках изнасилования, в изнасилованиях… С публичными обвинениями выступили более восьмидесяти женщин, в том числе Ума Турман, актриса, сыгравшая в «Криминальном чтиве» Мию Уоллес и красовавшаяся на постерах к фильму. Но по пути, проложенному знаменитостями, пошли множество женщин. Активистки призывали их сообщать о случаях домогательств и сексуального насилия, сопровождая публикации хештегом #MeeToo. Целая кампания была нацелена на то, чтобы дать слово самым беззащитным: уборщицам, сезонным работницам, горничным в гостиницах. В тот год в воздухе витали призывы к грандиозному моральному пробуждению; мужчин мира призывали подумать о своём поведении и покаяться в грехах. А 21 января миллион женщин отправились маршем на Вашингтон. Схожие протестные акции организовывались повсюду. Днём ранее в столице США Дональд Трамп вступил в должность президента страны. Тем, кто организовывал женские марши, он казался живым воплощением токсичной маскулинности: высокомерный магнат, который неоднократно обвинялся в домогательствах, который когда-то бахвалился тем, что хватал женщин за «киски», и который уже в ходе предвыборной кампании заплатил порнозвезде большую сумму денег за молчание. И всё же марш был посвящён не личности Трампа, а чему-то более возвышенному: противодействию несправедливости, дискриминации и угнетению во всём мире. «Да, речь о феминизме. Но не только. Речь о базовом равенстве всех людей»