Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - [190]

Благословен плод

В отеле «Пенинсула» в Беверли-Хиллз к постояльцам относились, как к богам. В стенах, увитых виноградными лозами, в шаговой доступности от роскошных магазинов улицы Родео-Драйв, среди плавательных и гидромассажных бассейнов селились самые дорогие гости: певцы, работающие над новыми альбомами, звёзды, которые восстанавливаются после пластических операций, и воротилы киноиндустрии. Харви Вайнштейн, десятилетиями считавшийся одним из самых успешных независимых продюсеров в мире, останавливался здесь каждый раз, когда приезжал в Лос-Анджелес. Расположившись в особенно помпезном номере на четвёртом этаже, он регулярно принимал посетительниц. Актрисы, которых он звал наверх, предлагая обсудить готовящиеся проекты, оказывались среди ведёрок со льдом и шампанским и тарелок с лобстерами. Отель шёл на всё, чтобы удовлетворить запросы Вайнштейна. Особых трудов стоило отыскать для него купальный халат подходящего размера. Специфические предпочтения у него были даже по части туалетной бумаги. Для его ассистентов изготавливались персональные канцелярские принадлежности. Ничего не было жалко для столь важного постояльца, как Харви Вайнштейн.

Всё в «Пенинсуле» должно было быть идеальным. Для этого, разумеется, необходима была целая армия сотрудников. Каждое утро горничные переодевались в униформу и готовились целый день заправлять постели и отмывать туалеты. В США горничная в среднем получает в час 9 долларов 51 цент. За ночь в «Пенинсуле» можно было отдать больше двух тысяч долларов. Между киномагнатом в сшитом специально для него купальном халате и женщиной, подбирающей его мокрые полотенца, существовал головокружительный дисбаланс сил. Стоит ли удивляться, что некоторые постояльцы, привыкшие, что сотрудницы исполняют любой их каприз, относились к этим женщинам, как к вещам? «Они относятся к персоналу, как к собственности!» [1025] Так жаловалась в 2016 г. горничная, которой дважды предложили деньги в обмен на массаж. Другую сотрудницу примерно тогда же постоялец прижал к стенке и домогался. Третья работница подверглась нападению коллеги. Инциденты, о которых стало известно прессе, были, разумеется, только вершиной айсберга. По данным опроса, проведённого в том же 2016 г., с домогательствами на рабочем месте сталкивалась каждая четвёртая женщина в стране. В отелях цифры были существенно выше. Для каждой женщины, но особенно – для женщин, выполняющих тяжёлую низкооплачиваемую работу, зачастую не говорящих по-английски, а порой даже не имеющих нужных бумаг, находиться наедине с незнакомыми мужчинами было опасно. Правительственная комиссия заключила, что горничные «особенно уязвимы для домогательств и насилия» [1026].

Так было всегда. Ещё в Средние века Бернард Клервоский – современник Абеляра, аббат, прославившийся такой святостью, что его провозгласили не просто святым, а Учителем Церкви, – сожалел о том, что мужчин обуревают неуёмные половые потребности. «Быть всё время с женщиной и не иметь с ней близости сложнее, чем воскрешать мёртвых» [1027]. Монахи вроде Бернарда потому и давали обет целомудрия, что хранить его было нелегко. Обет обязывал их обуздывать свои желания, чтобы подавать другим пример самоконтроля. Конечно, не каждый мужчина обладал достаточной стойкостью, чтобы жить жизнью монаха. Но даже от тех, кто не представлял себе жизни без половых отношений, ожидалось в ту пору, что они вступят в брак и поклянутся в вечной верности супруге. Идеологи Реформации монашеское целомудрие презирали, считая его суеверием, но к браку в результате их реформ стали относиться с ещё большим пиететом. Отношения жены и мужа сравнивались с отношениями Церкви и Христа. Человек, обращавшийся с женой жестоко, принуждавший её к интимной близости, не обращавший внимания на её чувства, относившийся к ней, словно к проститутке, тем самым оскорблял Бога. Главным для брака считалось взаимоуважение. А секс между супругами должен был быть «священным способом порадовать и утешить друг друга» [1028].

В Беверли-Хиллз, однако, пуритане наведывались нечасто. Голливуд был Вавилоном. Деньги здесь делали, торгуя не ханжеством, а крутостью. В 1994 г. вышел фильм, ставший для Вайнштейна продюсерским прорывом, – «Криминальное чтиво», – рассказывающий о преступном мире Лос-Анджелеса. Этой зажигательно аморальной картине удалось из смеси секса и насилия сделать миллионы долларов. Намёки на ценности, которых придерживались святой Бернард и отцы-пилигримы, используются в ней с той же целью, что и кокаин, который время от времени нюхает жена местного криминального босса Мия Уоллес: чтобы оживить обстановку. «По-средневековому» в «Криминальном чтиве» поступают гангстеры с человеческими задницами, а Ветхий Завет перевирают громилы, начиняя свои жертвы свинцом. Один киллер, правда, начинает верить, что сам Бог спас его от смерти, но все остальные персонажи относятся к его духовному пробуждению с недоумением. Грабителя-англичанина киллер, направив ему в голову пистолет, спрашивает: «Ринго, ты читаешь Библию?» [1029] В ответ звучат слова, которые могли бы сказать про себя большинство из тех, в чьих руках находится американская индустрия развлечений: «Нечасто, нет».