Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - [172]

Однако руководство организации, членом которой был Вессель, смотрело на это дело совсем иначе. Йозеф Геббельс, как и Гитлер, был воспитан в католической вере. Христианство он, конечно, тоже презирал; но он понимал, какое место оно по-прежнему занимало в воображении большинства немцев и каким образом можно было обратить это на пользу нацистскому движению. Будучи талантливым пропагандистом, Геббельс догадался, что из Весселя можно сделать мученика. Выступив с речью на его похоронах, он театрально объявил, что покойник ещё восстанет вновь. «Словно Сам Господь, – вспоминал позднее один из участников мероприятия, – освятил Своим святым дуновением свежую могилу и флаги, благословляя покойного и всех, кто был с ним связан» [932]. Через месяц Геббельс публично сравнил Весселя с Христом. Шли годы, от уличных драк нацисты перешли к установлению своей власти над всей страной, но убитый штурмфюрер продолжал служить им в качестве воплощения святости, вождя мучеников. Церковные лидеры, сознавая, что упрекать нацистов за богохульный китч стало опасно, в большинстве своём предпочли прикусить язык. Нашлись и те, кто продемонстрировал им своё полное одобрение. В 1933 г. Гитлер был назначен канцлером, а во многих протестантских церквях Германии в честь ежегодного празднования Реформации спели «Песню Хорста Весселя». В кафедральном соборе Берлина пастор без зазрения совести вторил Геббельсу. В своей проповеди он заявил, что Вессель умер так же, как Иисус. Для верности он добавил, что Гитлер «послан Богом» [933].

Но если кому-то из христиан казалось, что подобные заигрывания обеспечат им благосклонность нацистского руководства или даже влияние на него, они глубоко заблуждались. Те, кто пародировал христианство, вовсе не собирались отдавать ему должное, а стремились вышибить клин клином. Юные наци, собравшись в лесу, сжигали Библии, чтобы продемонстрировать, что они «презирают все культы мира, кроме идеологии Гитлера» [934]. А на Рейне девушки праздновали день рождения Весселя, танцуя ночью в древнеримских амфитеатрах и молясь его духу, «чтобы он сделал из них хороших рожениц» [935]. Так сын пастора стал уже не просто святым, а целым богом.

Бонифаций, отправившийся за Рейн двенадцать веков назад, видел нечто похожее. Существование в землях, считавшихся христианскими, откровенно языческих практик привело его в такой ужас, что он посвятил борьбе с ними значительную часть жизни. Теперь над его наследниками нависла гораздо более страшная угроза. В VIII в. миссионеры, отправлявшиеся в Германию, могли рассчитывать на поддержку франкской монархии. От нацистов ожидать подобной поддержки не приходилось. В 1928 г. Гитлер заявлял, что его движение – христианское, но чем дальше, тем враждебнее он был настроен по отношению к христианству. Христианская мораль с её заботой о слабых всегда казалась ему чем-то трусливым и позорным. Оказавшись у власти, он счёл претензии Церкви на независимость от государства – старинное наследие григорианской революции – прямым вызовом тоталитарной миссии национал-социализма. Хотя поначалу он, как Муссолини, действовал осторожно, а в 1933 г. даже подписал конкордат с папством, продолжать в том же духе он не собирался. Христианскую мораль он обвинял в том, что казалось ему явлениями гротескными: в том, что алкоголики беспорядочно плодились, пока его однопартийцы пытались содержать семьи, в том, что пациенты психиатрических лечебниц жили в чистоте и комфорте, пока здоровые дети спали по трое в одной кровати, в том, что калекам доставались деньги, которые он предпочёл бы тратить на здоровых. Он считал, что национал-социализм должен покончить с подобным идиотизмом, что время церквей прошло, а новому порядку, если он стремится продержаться тысячу лет, нужны новые люди – «сверхлюди».

К 1937 г. Гитлер принял решение расправиться с христианством раз и навсегда. Его раздражало то, что церковные лидеры недовольны государственной программой стерилизации умственно отсталых и калек. Лично он настаивал на обязательной эвтаназии и собирался прибегнуть к этому решению в случае войны. Ему нужно было как-то убедить немецкий народ поддержать то, что не противоречило, на его взгляд, ни примеру древности, ни самому современному научному мышлению. Разумеется, исполнить то, что он считал судьбой немцев, мешала им бацилла сострадания. В рядах СС (Schutzstaffeln) – военизированной организации, ставшей самым действенным орудием воли Гитлера, – к уничтожению христианства относились как к особой миссии. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер разработал пятилетнюю программу, в результате выполнения которой, по его расчётам, религия должна была быть искоренена, иначе существовал реальный риск, что христианство снова станет бичом «белокурых бестий». Он полагал, что нежелание немцев принимать меры, необходимые для того, что нацисты называли «оздоровлением расы», попросту неразумно: «твердящие раз за разом, что Бог умер на кресте из жалости к слабым, больным и грешникам, требуют потом, чтобы носителей генетических заболеваний оставляли в живых во имя жалости, идущей против природы, и неправильно понятого гуманизма»