Дома как люди - [5]

— Ясно, — Славка вытянулся из-за стола, обернулся к Нике: — Пошли?

Молодые люди взялись за руки.

Дом предупредительно открыл им дверь.

— Я буду ждать вас!

— А соседей-то как зовут? — спросила Ника.

— Э-э… Кэтлин и Виннипег. Кажется так. Да, Кэтлин и Виннипег Рэнсом.

— Европейцы что ли?

— Хуже, — сказал дом с непонятным чувством — то ли жалостью, то ли завистью. — Островитяне. Бриты. Где-то вашего возраста.

— А они не это?… — подозрительно спросил Славка.

— Нет-нет, вполне обычная семья. Ориджинал. Муж, жена.

— А-а, ну, это хорошо.

Славка спустился с крыльца первый, Ника с визгом прыгнула ему на руки.

— Лови меня!

— Ловлю!

Дом снисходительно смотрел на них в окна и видеокамеры, одновременно занимаясь сотней других дел. Лилипуты-киберремонтники разбрелись по комнатам, прибирая, диагностируя, подкручивая.

Ника взяла Славку под руку.

— А хорошо здесь.

Они шли по плиточной дорожке, Славка, дурачась, подстраивал шаг, чтобы не наступать на стыки. Мимо тянулась аллея со спиралевидно подстриженными деревьями. Впереди, правее, блестел пруд.

— А мы туда идем? — спросила Ника.

— Ну да, — сказал, покрутив головой, Славка. — Вон, за прудом, похоже, Эйглиц этот.

Июльское солнце играло на далеких стрельчатых окнах.

— Целый замок, — сказала Ника.

— Ага, с единорогами.

В небе кружили планеры.

Через длинный, подковкой изогнутый пруд были перекинуты ажурные мостики. На мостиках стояло человек тридцать. Солнце, пробиваясь сквозь листву растущих по берегам акаций, золотило черно-синюю гладь воды.

— Посмотрим на драконов? — предложил Славка.

— Давай.

Под водой, близко к поверхности, пролетали стремительные тени.

Славка с Никой взобрались на один из мостиков, для них потеснились. Стоило перегнуться через перильца, и пруд внизу обрел подрагивающую, переливающуюся прозрачность до испятнанного солнцем волнистого песчаного дна. Редкие раковины, серебристые искры рыбьей мелочи.

Ф-фух!

От промелька драконьего силуэта с на мгновением показавшимся над водой гребнем Ника взвизгнула.

— Какие быстрые!

— Погодите, сейчас выпрыгнут, — сказали им, весело блестя глазами, соседи.

Ника вцепилась Славке в руку.

— Ах! — выдохнул кто-то.

Дракон взмыл.

У него было желтовато-серое брюхо, маленькие лапки и большая, вся в роговых наростах и водорослях голова.

Тонкий хвост чиркнул по глади пруда. Щелкнула пасть.

Брызги, казалось, еще висели в воздухе, а дракон уже, изогнувшись, без всплеска ушел в толщу воды. Грациозный, спина — в сине-зеленой чешуе.

— Здорово! — сказала Ника.

— Ага, — согласился Славка.

Они поцеловались.

— А вы к Эйглицу-то идете? — негромко сказал кто-то у Славки за спиной.

— Что?

Молодой человек обернулся.

Никого. На противоположной стороне мостика, перегибаясь через перильца, все смотрели на воду и ждали очередного драконьего прыжка.

Кто-то шутит что ли?

— К Эйглицу, — снова раздался голос. — Пора бы уже.

Славка нахмурился:

— Генрих?

— Я позволил себе прикрепить к вам на одежду крохотные передатчики направленного звука, — сказал дом. — Исключительно из тех соображений, чтобы вы всегда могли меня вызвать и предупредить о, скажем, гостях или заказать что-нибудь на ужин. А также на случай экстренной связи.

— Какой связи? — спросил Славка.

— Экстренной. Если пожар. Или наводнение. Или, например, к вам кто-то пришел, а вас нет.

— Вы что, за нами следите?

— Нет, вовсе нет! — возмутился дом. — Очень мне надо! Это как голофон, только без "голо". Один звук.

Славка выдохнул.

— Все равно…

— Хорошо, выключаюсь, — скорбно произнес дом. — Я просто так, убедиться.

Из пруда снова взлетел дракон, ввинтился в воздух винтом — выше, выше, глянул на Славку янтарным глазом, мол, оцени, но был оставлен без внимания.

— Славка, ты что? — повернулась Ника.

— Генрих.

— Что Генрих?

— Он насовал нам микрофонов в одежду.

Нику передернуло.

— Зачем?

— Чтобы слышать! Для экстренной связи.

— А они где?

— Не знаю. Если б знал!

Славка с силой провел ладонями по плечам, словно надеялся, что приборчики стряхнутся от этого сами собой.

— Я же тебе говорила! — сказала Ника.

— Что ты говорила? — понизил голос Славка.

Они перешли мостик и мимо беседок и скамеечек, белеющих под сенью кустов, направились к Эйглицу.

Высокие причальные пилоны открылись и поплыли над зеленью слева. Капли планеров срывались с них и, разворачивая паруса, поднимались в небо.

— Я говорила, — сказала Ника, — что он странный.

— Он тебя слышит.

— Ну и что! Я не говорю ничего дурного.

— Это-то да. Но он долго жил без людей, может, отвык. Аутизм или как там? Это нам кажется, что подслушивать неприлично. А для него это функция контроля. Своеобразной заботы. Вдруг он просто боится за нас?

— Славка, не выгораживай его!

— Вот еще.

Какое-то время они шагали молча. Ника дулась, Славка недоумевал.

"Мороженое-автомат" у обочины выдал им два вафельных рожка с пломбиром и крем-брюле и пожелал прекрасного дня. Робот-садовник прокатил мимо, на ходу — шик-шик-шик — подрезая листву.

— Ника, ну ты чего? — спросил Славка.

— Знаешь, — задумчиво произнесла Ника, — захотелось вдруг повысить социальный статус.

— Ну, статус, он же автоматически повышается. Мне еще полтора года работать, тебе, кажется, два. Да?