— Вы знаете, — сказал риэлтор, на бэйджике которого скромно золотилось имя "Сергей", — этот дом разборчивый и, по-моему, слегка сумасшедший. Четырем семьям он уже отказал.
— Значит, мы будем пятые, — весело сказала Ника.
Она пнула бетонную ступеньку, розовую от утреннего солнца.
— У нас выхода нет, — вздохнул Славка. — Мы себе нормальный дом позволить пока не можем. А субсидируют только такие вот.
— Да, — сказал риэлтор, — это типичная ситуация. Интеллектуальные дома уже не котируются и в большинстве своем пустуют. Некоторые, скажу вам по секрету, даже замыкаются в себе. Этакие аутисты.
Он улыбнулся, словно извиняясь за казус, сложившийся на рынке недвижимости.
— А как с ним знакомиться? — спросила Ника, разглядывая нижний ряд поляризованных окон, в которых — коричневым — отражалось небо.
— Очень просто, — сказал риэлтор и хлопнул в ладоши. — Генрих!
— Генрих? — повернула голову Ника.
— Да, — кивнул риэлтор. — Он сам себя так назвал.
— Генрих! — крикнула Ника. — Генрих, привет!
Она раскинула руки, словно обнимая весь дом — красно-серый, уступами спускающийся к торцам сайдинг, квадрат открытой террасы на втором этаже, гребень остекленной крыши.
— Генрих!
С дребезжащим звоном с правого от входной двери окна прыгнула вверх шторка. Стекло посветлело, и Славке показалось, будто дом приоткрыл глаз.
А может так оно и было.
— Представьтесь, пожалуйста, — мягким мужским баритоном сказали откуда-то сверху.
— Представьтесь, — шепнул риэлтор.
Ника взяла Славку за руку, и они вместе подошли ближе.
— Я — Ника.
— Я — Слава.
— Повернитесь, пожалуйста, — попросил дом.
— Повернуться? — удивился Славка.
— Да, вокруг собственной оси.
Ника, рассмеявшись, сделала полтора оборота, на ее спине смешно подпрыгнул рюкзачок. Славка, чувствуя себя как в фильме, где подозрительную личность проверяют, нет ли у него под одеждой оружия, приподняв руки, несколько раз медленно переставил ноги.
Дом осветлил второе окно, слева.
— Молодожены?
— Да, — сказал Славка.
— Дети есть?
— Нет.
— Сергей, — обратился дом к риэлтору, — я, пожалуй, могу с ними попробовать. Они мне чем-то симпатичны. Или у меня настроение такое?
— Генрих, вам виднее.
Дом хохотнул.
— Ну да. Ника, Слава, как вы смотрите на полугодовой арендный контракт?
Славка помялся.
— Вообще-то мы рассчитывали на годовой.
Дом нагнал на остекленную крышу жалюзи, и они сбились в пластиковые морщины.
— Не, ну зачем? Полугодовой. Это стандартно. А если я от вас устану? Мне, Ника и Слава, моя нежная психика еще дорога.
Славка оглянулся на риэлтора, но тот лишь пожал плечами.
— Хорошо.
— Прекрасно! — с воодушевлением произнес дом. — Ваши данные я уже считал, с предысторией ознакомился. Для фиксации контракта посмотрите, пожалуйста, в сторону дверного глазка и выразите свое согласие.
— Да! — хором сказали Славка и Ника.
Риэлтор сердечно потряс им руки.
— Я думаю, это хороший выбор, — торопливо сказал он. — Генрих, поздравляю с новоселами!
Прощально звякнул велосипедный звонок, и ссутулившаяся фигура риэлтора, крутя педали, растаяла в конце простроченной светом аллеи.
— Прошу! — торжественно произнес дом и скрипнул дверью. — Кстати, — дверь на секунду прикрылась, — у вас вещей много?
— Нет, — сказал Славка. — Одежда, аквариум, безделушки.
— Эх, доверчивый я, — сказал дом и вновь распахнул дверь. — Добро пожаловать!
Из глубины прихожей заиграло фортепиано.
— Рахманинов! — пискнула Ника.
Она рванула внутрь, но была остановлена испуганным восклицанием:
— Девушка!
Мелодия оборвалась фальшивой нотой.
— Что? — Ника замерла на пороге.
— Во-первых, — чопорно произнес дом, — заселение требует сдержанного поведения. Это часть официальная. Я проведу обзорную экскурсию и проинструктирую вас об условиях моей эксплуатации. По окончании бегайте, сколько хотите. Ника, Слава?
— Нам понятно, — ответил за двоих Славка.
Рахманинов заиграл снова.
— Итак, — сказал дом, когда молодые люди шагнули в двери, — начнем. Это прихожая. Отделана пластиком под дуб и палисандр. Имеются два гардеробных шкафа, обувные полки, два светильника, половичок круглый, половичок овальный, репродукции картин Матисса, ван Гога и Моне, стойка для зонтов, тумбочка в колониальном стиле, выход видеофона и столик для газет, ключей и корреспонденции.
— Очень мило, — сказала Ника.
— Кхм… — кашлянул дом. — Не то чтобы я падок на лесть, но я и сам думаю, что прихожая действительно мила. Мягкие тона, свет из окон… Пройдем дальше. Только верхнюю одежду снимите.
Дом подождал, пока Ника не освободится от легкого плаща, а Славка не повесит свою куртку.
— Из прихожей через широкую арку мы попадаем в гостиную. Здесь имеются теплые полы, диван, восемь стульев, стол, комод, два торшера, люстра, книжный шкаф с книгами двадцати шести авторов, трехсекционный сервант, двести пятнадцать предметов хрустальной, фарфоровой и стеклянной посуды, репродукции картин Сезанна, Гогена, Караваджо. Пространство выдержано в насыщенных, густо-желтых и коричневых тонах. Оптимально для отдыха, семейных обедов и встречи старых друзей.
Пока дом бубнил, Ника и Славка обошли гостиную по кругу. Славка вел пальцем по столешнице и уже видел себя эффектно лежащим на диване, а Ника ахала и охала над хрусталем и, задрав голову, вслух восхищалась понятно чьим художественным вкусом.
