Дом вампира и другие сочинения - [5]
Пишущие о Виреке чаще вспоминают его как участника политических и пропагандистских баталий. Что привело декадента в мир Большой Политики? Уже среди первых его поэтических выступлений были политические, начиная с отроческих стихов памяти Бисмарка в 1898 г. и гневного сонета 1903 г. против президента Теодора Рузвельта — «хвастливого тирана для малого дня», действия которого юный стихотворец считал недемократичными. Это не помешало их личному знакомству пять лет спустя. В начале 1910‑х годов общение стало регулярным: экс-президент с похвалой отозвался о «Ниневии» и «Признаниях варвара» (где автор сравнил его с Цезарем) и поддержал своим авторитетом журнал «Обозрение двух миров» (Rundschau Zweier Welten), который Джордж Сильвестр выпускал в 1911–1912 гг. для германо-американской аудитории. Вирек в 1912 г. участвовал в предвыборной кампании «Тедди», пытавшегося вернуться в Белый Дом. Поэт-политик сделал фразу политика-поэта «Мы стоим в Армагеддоне и сражаемся за Бога» лейтмотивом стихотворения «Гимн Армагеддона», ставшего боевым кличем «прогрессистов». Рузвельт проиграл. О том, какой Армагеддон впереди, никто пока не догадывался.
«Мировая война выманила меня с Парнаса. Я отдал десять лет творческой жизни — и ради чего? Чтобы остаться подстрочным примечанием в истории». Таким признанием Вирек начал книгу «Сеющий семена ненависти» (Spreading Germs of Hate; 1930) — хронику пропагандистских битв, в которых принимал непосредственное участие. В первые часы после объявления войны англичане перерезали германские телеграфные кабели, проходившие по дну Атлантического океана, физически отрезав Новый свет от одной из противоборствующих сторон. Устранив конкурентов, «союзники» завалили американскую прессу новостями о своих победах (правда, там фигурировали только бельгийские и французские географические названия, но кто из американцев разбирался в них) и страшилками о «немецких зверствах». Неготовые к такому развитию событий и недооценивавшие значение пропаганды, немцы проиграли битву за умы американцев уже в первые недели конфликта. «В Германии не понимали, какую силу имеет в демократических странах общественное мнение, — признал посол в Вашингтоне Иоганн фон Берншторф. — Утверждения врагов, что германская пропаганда в Соединенных Штатах была на самом деле организована за много лет до войны, и поэтому мы в 1914 г. имели в своем распоряжении готовую организацию с отделениями в каждой части страны, увы, лишены оснований». Единственное, на что оставалось рассчитывать, — удержать Америку от вступления в войну на стороне «союзников».
«Кайзеровский пропагандист» Вирек начал борьбу задолго до контактов с Берлином. Вечером 3 августа он собрал друзей и предложил «что-то предпринять для обеспечения «честной игры» в отношении Германии и защиты интересов американцев германского происхождения». 8 августа мальчишки-газетчики выкрикивали на улицах название нового еженедельника «Родина» (Fatherland). Джордж Сильвестр, бессменный издатель и редактор, вел текущую работу на пару с опытным журналистом Фредериком Шрадером. Острые материалы с претензией на сенсационность давали разоблачитель «тайн Уолл-стрита» Чарльз Колман, популярный в Старом свете автор «ужастиков» Ханс Эверс, поэт и публицист Шеймус О'Шил, английский прозаик Фрэнк Гаррис и даже «Зверь 666» Алистер Кроули. Вернувшийся на родину незадолго до войны, Луи Фирек посылал корреспонденции из Германии. Военный атташе капитан Франц фон Папен, будущий «веймарский» канцлер и нацистский вице-канцлер, обозревал ситуацию на фронтах. Многочисленные профессора, в основном германо-американцы, писали обстоятельные ученые статьи. «Немцы были полностью глухи к тому, что призыв к разуму не тронет американцев, — заметил историк Хорас Петерсон. — Худшей чертой германских пропагандистов были занудство и скука. Они не пытались обратить в свою пользу любовь американцев к сенсациям. Они не взывали к эмоциям — ненависти, страху, любви, честолюбию. Они не плакали над женщинами и детьми, не делали из врагов злодеев, а из себя героев. Они даже не создали мученика».
Германо-американцы охотно субсидировали журнал, в котором «деньги кайзера» появились не ранее октября 1914 г. Позднее американские власти утверждали, что с августа 1914 г. по февраль 1917 г. Берлин израсходовал на пропаганду в США 35 млн. долларов. Историки считают оценку завышенной, но сталкиваются с трудностями при определении, что именно считать «расходами на пропаганду». Возглавлявшаяся Виреком «Fatherland Corporation» всего получила от немцев 100 тыс. долларов, плюс даровая рассылка журнала на тысячи адресов, включая всех членов Сената и Конгресса, плюс 40 тыс. долларов самому Джорджу Сильвестру. Кроме того, ему в течение двух лет ежедневно приходили по почте «от неизвестного психа из Техаса» чеки на миллион долларов с подписью «Вильгельм Гогенцоллерн», но обналичить их было сложновато…
Эти годы стали для Вирека школой практической политики: он сблизился с сенаторами, конгрессменами и общественными деятелями, выступавшими против участия Америки в войне и односторонней ориентации на «союзников». Польза была обоюдной: Вирек снабжал политиков, особенно провинциальных, свежей информацией, помогал им писать речи и статьи, предоставлял трибуну не только в своем журнале, ставшем одиозным, но и в нейтральных изданиях. Не пытаясь изображать беспристрастность, он настаивал, что его «стопроцентно американская» позиция диктуется интересами новой, а не старой родины. Некоторые знакомые, включая «Тедди» и Ле Галльена, разорвали с ним отношения. Однако меценатка Минни Унтермейер, украшением салона которой оставался Вирек, отчитала другого завсегдатая Уильяма Макаду, министра финансов и зятя президента Вильсона, за выпад против него: «Если вам не нравятся мои друзья, вам не следует приходить в мой дом». Джордж Сильвестр подарил ей сборник стихов «Песни Армагеддона» (Songs of Armageddon and Other Poems; 1916) «в память многих штормовых дней бурных лет».
