Дом вампира и другие сочинения - [7]

Фрейд одобрил такую трактовку и собирался доверить Виреку написание общедоступного изложения психоанализа для американцев, но замысел не был реализован. Летом 1926 г. Джордж Сильвестр записал новую беседу с ним, которую включил в сборник интервью «Блики великих» (Glimpses of the Great; 1930). Однако после начала сотрудничества Вирека с нацистской пропагандой, ученый разорвал с ним «дипломатические отношения».

Если Фрейд и Штейнах казались небожителями, то Хиршфельд, которому некогда покровительствовал папа Фирек, — стал старшим другом Джорджа Сильвестра, упомянувшего его как «известного невролога» в автокомментариях к «Свече и пламени» в связи с учением о «промежуточном поле». После личного знакомства зимой 1922/23 г. общение стало регулярным, «материализовавшись» в нескольких статьях и интервью. Зимой 1930/31 г. Вирек освещал в прессе лекционное турне «Эйнштейна секса» по США, которое организовал их общий друг сексолог Гарри Бенджамин. Джордж Сильвестр пытался помочь Хиршфельду, когда пришедшие к власти нацисты разгромили Институт сексуальных наук. «Я ужасно пострадал, наш прекрасный институт официально закрыт, большая часть книг и коллекций уничтожена, — писал ему ученый из Парижа 9 июня 1933 г. — После нашей встречи в Нью-Йорке я больше не возвращался в Германию, чувствуя неладное. После сожжения моих книг на костре я предпочел отправиться во Францию». «Ваши книги сожжены вместе с прочими», — добавил он.

Многие годы Вирек мечтал написать роман, который обессмертил бы его имя или, по крайней мере, поставил бы в один ряд с «настоящими писателями». Героем был выбран Вечный Жид — но не Агасфер предания или классической литературы, бесприютный старец, молящий о смерти как об избавлении, а вечно юный, полный сил человек, не знающий не только смерти, но старости и немощей. Несколько издателей отвергли рукопись как недостаточно «коммерческую» и посоветовали найти соавтора из бойких беллетристов. Таковым оказался Пол Элдридж, вместе с которым Вирек написал четыре романа, включая трилогию «Мои первые 2000 лет. Автобиография Вечного Жида» (Му First Two Thousand Years: The Autobiography of the Wandering Jew; 1928), «Саломея, Вечная Жидовка: Мои первые 2000 лет любви» (Salome, the Wandering Jewess: My First 2,000 Years of Love; 1930) и «Непобедимый Адам» (The Invincible Adam; 1932).

Первый роман начинается с того, что в монастырь на Афоне приезжает Исаак Лакедем, человек неопределенного возраста и национальности, в сопровождении «восточного» слуги по имени Котикокура. Настоятель пригласил его, чтобы познакомить с двумя психоаналитиками, которые погрузили гостя в гипнотический сон. Под гипнозом он рассказал, что был офицером стражи Понтия Пилата, носившим среди римлян имя Картафилус, тем самым, который не дал Иисусу отдохнуть по пути на Голгофу и услышал: «Ты будешь вечно скитаться, пока я не вернусь». Картафилус «законсервировался» в своем возрасте и теле, поэтому был вынужден периодически менять место жительства, чтобы не вызывать подозрений вечной молодостью. Он переводил стихи Нерона, ассистировал магу Аполлонию, курил трубку с Аттилой, излечил Карла Великого от боли в ноге, участвовал в крестовых походах, финансировал экспедицию Колумба, уличил Дон Жуана в нарциссизме и еще одного «Вечного Жида» в самозванстве. Он беседовал о поэзии с Ду Фу, о религии с Мухаммедом и Лютером, о философии с Фрэнсисом Бэконом и Спинозой. Папа Александр VI Борджиа уверял его, что Иисус — легенда, равно как и крестоносец «граф Картафил», о котором говорится в старинных хрониках. Петр Великий в Голландии крестил его и нарек князем Даниилом Петровичем (именно Картафилус посетовал создать новую столицу на Балтике и упразднить патриаршество), а его спутника Котикокуру — князем Самсоном Романовичем. Поведав свою историю, Исаак незаметно исчез.

При всей любвеобильности Картафилусу требовалась «подруга вечная» из того же «теста», умная, понимающая, влекущая и… недоступная. Ей стала Саломея, внучка царя Ирода, проклятая вечной молодостью и вечным бесплодием, хотя и свободная от «тирании Луны». На протяжении веков главные герои периодически встречаются, но Саломею судьба сводит, в основном, с женщинами: царицей Пальмиры Зенобией, «папессой Иоанной» (которую она возвела на престол), Жанной д'Арк, «королевой-девственницей» Елизаветой Английской (которая оказалась «ни мужчиной, ни женщиной») и Екатериной Великой (которую она убеждала ради блага страны лишить Потемкина власти). Она даже правила африканским племенем, установив в нем матриархат. «Я всегда был защитником прав женщин», — напомнил Вирек.

Котикокура — полуобезьяна-получеловек или «пропущенное звено» между ними — тоже оказался бессмертным и за века общения с Картафилусом настолько цивилизовался, что мог выступать в качестве барона-рыцаря или аристократа лорда Котесбюри. Периодически расставаясь с хозяином, он скитался в джунглях, встречался с Микеланджело (который лепил с него Давида), Руссо (которого он вернул к природе) и маркизом де Садом, штурмовал Бастилию и был исключен из большевистской партии в Советском Союзе. Авторы назвали его «вечным юношей двадцати лет, всегда страстным, всегда мятежным, всегда колеблющимся между поклонением герою и женщине, хвастуном и ребенком», который «должен быть одновременно богом и обезьяной».