Дом о семи шпилях - [7]

"Strange, forsooth!-very strange!" cried the lieutenant-governor, whose smile was changed to a frown.	- Странно, право! Очень странно! - воскликнул лейтенант-губернатор, нахмурившись.
"But seeing that our host sets us the good example of forgetting ceremony, I shall likewise throw it aside, and make free to intrude on his privacy!"	- Но так как наш хозяин подает нам пример несоблюдения приличий, то и я отброшу их и без церемоний войду в его комнату!
He tried the door, which yielded to his hand, and was flung wide open by a sudden gust of wind that passed, as with a loud sigh, from the outermost portal, through all the passages and apartments of the new house.	Он повернул ручку, дверь уступила и вдруг отворилась настежь внезапно ворвавшимся ветром, который, подобно долгому вздоху, прошел от наружной двери через все проходы и комнаты нового дома.
It rustled the silken garments of the ladies, and waved the long curls of the gentlemen's wigs, and shook the window-hangings and the curtains of the bedchambers; causing everywhere a singular stir, which was yet more like a hush.	Он зашелестел платьями дам, взвеял длинные кудри джентльменских париков и заколыхал занавесями у окон и постельными шторами в спальнях, всюду производя странный трепет, который был еще поразительнее тишины.
A shadow of awe and half-fearful anticipation-nobody knew wherefore, nor of what-had all at once fallen over the company.	Неопределенный ужас, будто от какого-то страшного предчувствия, закрался в душу каждого из присутствовавших.
They thronged, however, to the now open door, pressing the lieutenant-governor, in the eagerness of their curiosity, into the room in advance of them.	Несмотря на это, гости поспешили к отворенной двери, подталкивая вперед в своем нетерпеливом любопытстве самого лейтенанта-губернатора.

At the first glimpse, they beheld nothing extraordinary; a handsomely furnished room, of moderate size somewhat darkened by curtains; books arranged on shelves; a large map on the wall, and likewise a portrait of Colonel Pyncheon, beneath which sat the original colonel himself, in an oaken elbow-chair, with a pen in his hand.	При первом взгляде они не заметили ничего необычного. Это была хорошо убранная комната умеренной величины, немного мрачная от занавесок; на полках стояли книги; на стене висела большая карта и, как можно было догадаться, портрет полковника Пинчона, под которым сидел сам оригинал в дубовом кресле, с пером в руке.
Letters, parchments, and blank sheets of paper were on the table before him.	Письма и чистые листы бумаги лежали перед ним на столе.
He appeared to gaze at the curious crowd, in front of which stood the lieutenant-governor; and there was a frown on his dark and massive countenance as if sternly resentful of the boldness that had impelled them into his private retirement.	Он, казалось, смотрел на любопытную толпу, брови его были нахмурены, и на смуглом лице заметно было неудовольствие, как будто он сильно оскорбился вторжением к себе гостей.
A little boy-the colonel's grandchild, and the only human being that ever dared to be familiar with him-now made his way among the guests, and ran towards the seated figure; then pausing half-way, he began to shriek with terror.	Тут мальчик, внук покойника, единственное человеческое существо, которое осмеливалось фамильярничать с ним, протиснулся в эту минуту сквозь толпу гостей и побежал к сидевшей фигуре, но, остановившись на полпути, испуганно вскрикнул.
The company, tremulous as the leaves of a tree, when all are shaking together, drew nearer, and perceived that there was an unnatural distortion in the fixedness of Colonel Pyncheon's stare; that there was blood on his ruff, and that his hoary beard was saturated with it.	Г ости, вздрогнув все разом, как листья на дереве, подступили ближе и заметили в пристальном взгляде полковника Пинчона неестественное выражение; на его манжетах видны были кровавые пятна, и серебристая борода его была также забрызгана кровью.
It was too late to give assistance.	Поздно было уже оказывать помощь.
The iron-hearted Puritan, the relentless persecutor, the grasping and strong-willed man, was dead!	Жестокосердый пуританин, неутомимый преследователь, хищный человек с непреклонной волей был мертв!
Dead, in his new house!	Мертв в своем новом доме!
There is a tradition, only worth alluding to as lending a tinge of superstitious awe to a scene perhaps gloomy enough without it, that a voice spoke loudly among the guests, the tones of which were like those of old Matthew Maule, the executed wizard-"God hath given him blood to drink!"	Предание, едва ли стоящее упоминания, потому что оно придает оттенок суеверного ужаса сцене, и без того довольно мрачной, - предание утверждает, будто бы из толпы гостей послышался чей-то громкий голос, напомнивший последние слова казненного Мэтью Моула: "Бог напоил его моей кровью!"
Thus early had that one guest-the only guest who is certain, at one time or another, to find his way into every human dwelling-thus early had Death stepped across the threshold of the House of Seven Gables!