Дом на волне… - [19]
Боцман. А что такое, как же после этого?
Капитан. Что как?
Боцман. Жить как?
Капитан. Я же тебе говорю: веселее смотри! Ты слишком всерьез все воспринимаешь. Так нельзя. Так никаких сил на эту жизнь не хватит. Это же по любви. Соображать надо! И левак. И борщ на голове. И ее письма в местком и в милицию. У нее же вместо коврика под кроватью весы стояли, плоские такие, видел, наверное. Многие женщины имеют. И первый шаг, каждое утро, начинался с них. И первые слова: ой, на два килограмма похудела за ночь! Трудолюбивый ты мой! Дай, я тебя поцелую… Пережили голод — переживем и изобилие… Присказка у нее такая. А ты говоришь — как?
Боцман. Вы разыгрываете меня? Вы все это придумали, да?
Капитан. Придумал? Может, что и придумал, какой же морской разговор без этого дела, а? (Треплет его пышную шевелюру.) Хорошая штука жизнь, боцман. Хоррошшая!!!
Боцман улыбается. Пока еще нерешительно. Неуверенно. Но улыбается. Будет жить.
Боцман. Александр Павлович, а Веничка мне нагадал — к удаче. А что такое?
Капитан. На кольце обручальном, что ли?
Боцман. Нет. Он на гайке специальной…
Капитан. На гайке? Это что-то новенькое. Ну, отдыхай. Утро вечера мудренее…
НА МОСТИКЕ.
Веничка на вахте. Входит капитан.
Капитан. Вениамин Иванович, вы, что это боцману нагадали, что он так сразу поверил?
Веничка. Поверил? Правда? Я — как вы сказали — к удаче…
Капитан. Молодец. А что это за новый способ гадания — на гайке?
Веничка. Я вам сейчас покажу. Специальная гайка нужна. Немагнитная. И я рассчитываю ваш меридиан. По дате рождения, знаку зодиака, фазе Луны… я еще дополнительно беру в расчет наши координаты… Я сам этот метод усовершенствовал. Надо гайку точно над ладонью держать. Удача на ладонь, называется…
Капитан. Удача на ладонь?! Ну, молодец!.. Кстати, Вениамин Васильевич, что там у вас с шубой произошло?
Веничка. Представляете — моль появилась?! Хорошо, что старпом заметил. При мне убил. Просто, как лев за ней прыгнул и поймал: хлоп! Ладонями… и убил.
Капитан. Как лев? И что теперь?
Веничка. Теперь профилактика: каждый день шубу надо вывешивать, отряхивать. Обкладывать средствами от моли.
Капитан. А такие есть?
Веничка. Есть, Александр Павлович! Чтобы я без радиста-старпома делал?! Он все знает! Можно перцем посыпать. Можно — лавровым листом. Только Катерина Сергеевна перец и лист не дала. Старпом такое придумал, такое придумал — никогда не догадаетесь?! Он придумал обкладывать старыми газетами: типографская краска — это чистый свинец, быка убить может!
Капитан. Быка? Силен, артист! А гайка на ладони не помогает?
Веничка. Представляете — гайка — бессильна. Можно попробовать перепродать шубу кому-то из экипажа… Перепродать…
Капитан. Да кто же купит? Все ведь знают про моль?
Веничка. Радист сказал, что он знает секрет рекламы. Я ему верю. Он контактен со знаками судьбы. Я проверял…
В этот момент в рубку заходит старший механик:
Дед. Ты здесь, командир? Пойдем дынькой побалуемся. Боцман на камбузе дыньку режет — аппетит у него, видите ли, проснулся. Всех приглашает. (Дедуля доволен и разглаживает бороду.) Аппетит к жизни, а? (Улыбается. Продолжает, подмигивая.) А может и на женщин?
Капитан. Дай-то Бог, дедуля. Дай Бог.
Веничка. Григорий Мартемьянович (обращается Веничка к деду), а я новый способ гадания освоил. К удаче…
Дед. К удаче? Удачу, дорогой мой, руками брать надо. Как рыбу. И держать. Чтобы она не выскользнула. Видал, как ее командир держит?! (обращаясь к капитану.) Ты что там боцману наговорил, признавайся?
Капитан. Не помню. Разве важно? Важно, что улыбается.
Дед. Не помнит он? Умный…
Капитан. А ты мне леща не кидай… (Улыбается в ответ на его улыбку. Они с дедом хорошо понимают друг друга, им не нужны эти лишние слова, но капитан продолжает, понимая, что это нужно для Венички, внимательно за нами наблюдающего.) Что касается боцмана, то каждый сказал ему свое слово и сделал свое дело. И Гриша, и ты — маг и кудесник наш, Вениамин Иванович. И я тоже. Почему нет? Как дынька нарезанная — долька к дольке, и все вместе.
Дед. Вместе и на месте, командир.
Капитан. Спасибо, друг. Согласен. А кто это поет?
Дед. Так это Степан с Любой. Любовь у них… Пойдем, капитан, в каюте у тебя посидим, послушаем.
Звучит песня:
Капитан. Слушай, а моль-то откуда в шубе?
Дед. Моль? Из судовой артелки. Пищевая моль. Она в каждом мешке из-под муки или крупы есть. Это все моряки знают. Только моль эта мертвая — одни крылышки. (Напевает.) Ты приходи ко мне одна — не бойся больно ошибиться…
Капитан. А как она над шубой летала?
Дед. Не тупи, дружище! Радист — опытный морской кадр, хоть и глупый в гражданском рвении оказался. Известное дело, инициатива на флоте наказуема… Крылышки моли он в кулаке держал, когда руками размахивал и ладонями хлопал… Меня больше волнует, как мы пассажирку без паспорта спрячем?
В книге несколько циклов. «Африканский капкан» — добротная проза морской жизни, полная характеров, событий и самого моря. Цикл «Игра» — вариант другой жизни, память о другой стране, где в дебрях слов о демократии и свободе, как на минном поле — взрывы и смерть одиноких душ. Цикл «Жажда» — рассказы о любви. Подкупает интонация героев: звучит ли она в лагерном бараке или из уст одесситки и подгулявшего морячка. А крик героини: «Меня томит жажда радоваться и любить!» мог бы стать эпиграфом книги.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Эта книга — фантастика в реальном мире, фантазии языка, лассо летящей темы, сочная подробность деталей… Ничего нового. Антология жизни в стихах и прозе, в морях и на сцене. Фантастика быть вдвоём, один на один — с автором, с книгой, с самим собой. Здесь, как и в предыдущих книгах, песни на стихи автора. В «Риде-ро» изданы книги Н. Бойкова «Африканский капкан», «Берега и волны» (проза); «Южная женщина», «Дом на волне», «Песчинка, господа поколение» (пьесы); «Так осень тянется к весне» (стихи). Книга публикуется в авторской орфографии и пунктуации.
Эта книга о любви — к морю и ветру, к друзьям и подругам. К жизни, которую каждый живёт и делает сам. Книга о спутниках и попутчиках: звуках и красках, словах и молчании. Когда и снежинка в ладони, и капля дождя, и улыбка прохожего, и кот на заборе — всё это попутчики времени, всё это — опора, надежда, притоки мелодий и сил… Как ветер — внезапно. Как вечер — для встречи. Как утро — для света…
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)