Дом на волне… - [18]
Боцман. И мне жена говорила, что без мужчины не может долго… Что такого?
Капитан. А зачем же ты в море подался?
Боцман. Я же за заработком. Все такое…
Капитан. За заработком!? А она тебе говорила, что не нужны ей деньги? Что она и на копейки согласна, только с тобой чтобы. Говорила?
Боцман. Говорила. Но ведь это все женщины говорят. А деньги нужны в семье.
Капитан. Правильно. Соображаешь. Но тогда и сообрази, что за все приходится платить. Зубами, волосами, нервами, семьей… Женой — тоже. Понимаешь? А всех денег не заработаешь. И это твое «за заработком» — ни от нужды, а от зависти. Что, дескать, денег у кого-то больше. Так у этого «кого-то» денег, может быть, и больше, а жены, такой, как у тебя — нет! А ей — деньги эти большие, когда ты годами в море — не нужны. Не греют ее. Ей ты нужен. Она о слабости своей говорила тебе, просила остаться? То-то. Баба бабе рознь… Я без первой жены остался — ушла — дело моряцкое, обычное, можно сказать. Намучился. Двое детей. Мать больная. Беда… Нагулялся, конечно. Меня на баб, как на мед, тянуло. Не мог без них. Но и остановиться ни на ком не мог. Не то, что не верю — не перегорел, не перебесился. А слегла мать совсем, говорит: женись, не успокоюсь, пока рядом с тобой хорошую женщину не увижу. А где ее возьмешь, хорошую? Кто за меня пойдет? Голь перекатную. Что делать? Взял двадцать конвертов. Под копирку во все концы разослал старым подругам: так, мол, и так… двое детей, мать больная… мне в море надо… за матерью и детьми смотреть будешь — приезжай. Поехали. По две и по три одновременно приезжали. Мать опять плачет: «Бессовестный, — говорит, — разве можно так с женщинами?..». А они ничего. Все понимают. Вместе сидят, обсуждают ситуацию. Каждая, вроде, согласна. Только согласна не здесь оставаться, а забрать меня с моими детьми и мамулей и уезжать. А куда же я мать из родного двора, где она с отцом почти полвека прожила. В Москву? В Прибалтику? В Новосибирск? География большая, а только матушке моей, все равно, как в могилу. Понимаешь? Куда ехать? Такая жизнь.
Боцман. Что такое? (Нелепо повторил боцман свою обычную присказку и развел руками.) И как же вы, Палыч?
Капитан. Я? А что я? Услышала моя сто сорока килограммовая любовь — приехала, разогнала всех невест, и стали жить поживать и добра наживать, как говорится.
Боцман. А море как же? А рейсы долгие? А что такое — она же говорила…
Капитан. Я тоже спросил. А она отвечает: то ведь я любовница была, а теперь — жена…
Боцман. Вот это да.
Капитан. Да. Это ведь для женщины разные ситуации. Разные силы. И разные резервы. Понимаешь. А рассчитывать силы близких — ох, какая наука. У тебя, от твоих неудач и заскоков может второе дыхание открывается, крылышки прорастают — теперь, дескать, получится! Теперь смогу! — а у них, у близких и родных, только руки опускаются. Вот. Сам теперь знаешь, как женам трудно. Твоя-то…
Боцман. А что такое? Ну, почему вы думаете, что она плохая, что она непорядочная?
Капитан. А кто говорит? Я и не думаю.
Боцман. Правда? Правда, Александр Павлович?! Палыч — вы человек! Вы глаза мне открыли. Я теперь понял: она мне последнее предупреждение делает, чтобы я все продумал и не оставлял ее больше?!
Капитан. Ну, увидишь — спросишь. Если не сопьешься за эти несколько суток до прихода.
Боцман. Я?! Мне не наливать больше, Палыч. Все! И завтра с утра — в работу! А что такое? Сколько нам идти осталось — пустяк. Я — выдержу. Только меня, пожалуйста, в первый же день по приходу — отпустите. Мне очень надо. Я успею. А что такое…
Капитан. Ладно-ладно. Давай, кофейку попьем. Удивил ты меня. Тебе сколько лет? Тебе же тридцать шесть, если не ошибаюсь. Ты что, никогда жене не изменял, что ли?
Боцман. Никогда. Она у меня единственная.
Капитан. Ты даешь. Тебе лечиться надо. От идеализации излишней. Так нельзя. Жизнь — штука жесткая. Она расслабленности не прощает.
Боцман. Как лечиться? Изменять, что ли? Так я не хочу. Мне только она нравится.
Капитан. Ты не изменяй. Но — вильни хвостом. Чтобы она заволновалась. Левак укрепляет семью. Слышал такую мудрость? Крутани разок — сразу и увидишь свою благоверную в истинном свете. Какая она есть. А тебя будто солнцем затмило. Ты и сам на мир смотреть перестал.
Боцман. Она сразу догадается, если я только посмотрю на сторону.
Капитан. И хорошо. И пусть догадается. Ты даже в наглую. А домой ночью возвращаешься — чесночину в зубы. Пусть у нее мозги набекрень съедут. Вроде ты и от женщины, но запах чеснока — какая женщина может быть? Алиби!
Боцман. Что такое? Разве можно? Разве так бывает? А вы? У вас?..
Капитан. А что у меня? И меня моя милая с моря выжать хотела, письма в местком писала. Что, мол, дома не бываю, семьей не занимаюсь… Лучше, говорит, я тебя каждый день из милиции забирать буду, чем на полгода из дома в море отпущу…
Боцман. Вы же говорили, что она изменилась?!
Капитан. Так не сразу. Сразу — это агитка только. Знаешь такое слово? Сколько мужиков хороших на этих агитках свои судьбы ломали. А жизнь долгая. Не такое бывало…
Боцман. Да ну?
Капитан. Вот тебе и «да ну». Война была. С полной стратегией и тактикой. Но, правильно говорят, бабий ум — короткий, где им против нас. Они слишком серьезно гребут, а жизнь ведь — улыбку любит… Я домой возвращаюсь. Поздновато, правда. Чесночину загрыз для исключения лишних вопросов. Звоню. Моя — будто за дверью ждала — сразу открыла. Я насторожился. Молчит. Подозрительно! Я на кухню. Борща налил. Молчит. В коридор вышла. А у меня в прихожей зеркало висит — аккурат входную дверь с моего места на кухне видно. Смотрю — дверь открывается. Без звонка! Милиционер входит. Участковый. И моя его ведет: «Сюда, — говорит, — вот он…» — На меня показывает. Только я-то не стал дожидаться, пока они из прихожей двигались. Тарелку с борщом себе на голову надел, благо — холодный, и жду реакции. Она — слов нет. С открытым ртом стоит. Участковый спрашивает: кто это тебе? — Она! — отвечаю. — Ну, — говорит, — вы тут без меня разбирайтесь… — И ушел…
В книге несколько циклов. «Африканский капкан» — добротная проза морской жизни, полная характеров, событий и самого моря. Цикл «Игра» — вариант другой жизни, память о другой стране, где в дебрях слов о демократии и свободе, как на минном поле — взрывы и смерть одиноких душ. Цикл «Жажда» — рассказы о любви. Подкупает интонация героев: звучит ли она в лагерном бараке или из уст одесситки и подгулявшего морячка. А крик героини: «Меня томит жажда радоваться и любить!» мог бы стать эпиграфом книги.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Эта книга — фантастика в реальном мире, фантазии языка, лассо летящей темы, сочная подробность деталей… Ничего нового. Антология жизни в стихах и прозе, в морях и на сцене. Фантастика быть вдвоём, один на один — с автором, с книгой, с самим собой. Здесь, как и в предыдущих книгах, песни на стихи автора. В «Риде-ро» изданы книги Н. Бойкова «Африканский капкан», «Берега и волны» (проза); «Южная женщина», «Дом на волне», «Песчинка, господа поколение» (пьесы); «Так осень тянется к весне» (стихи). Книга публикуется в авторской орфографии и пунктуации.
Эта книга о любви — к морю и ветру, к друзьям и подругам. К жизни, которую каждый живёт и делает сам. Книга о спутниках и попутчиках: звуках и красках, словах и молчании. Когда и снежинка в ладони, и капля дождя, и улыбка прохожего, и кот на заборе — всё это попутчики времени, всё это — опора, надежда, притоки мелодий и сил… Как ветер — внезапно. Как вечер — для встречи. Как утро — для света…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга для читателя, который возможно слегка утомился от книг о троллях, маньяках, супергероях и прочих существах, плавно перекочевавших из детской литературы во взрослую. Для тех, кто хочет, возможно, просто прочитать о людях, которые живут рядом, и они, ни с того ни с сего, просто, упс, и нормальные. Простая ироничная история о любви не очень талантливого художника и журналистки. История, в которой мало что изменилось со времен «Анны Карениной».
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.