Дом на улице Четырех Ветров - [6]
— Черт побери, — ответил Стефан, — куда же мне их ставить, твои стулья? Сама видишь, нет больше места!
— Нет места, говоришь! Ах вот как! Погоди, я сейчас отыщу место!
Мадам Гурр вплотную придвинула к ящикам все четыре стула и, плюхнувшись на один из них, толкнула консьержку.
— Прошу поаккуратней! — сухо сказала мадам Кэлин, не повернув головы.
— Вот и подвиньтесь! — злобно крикнула толстуха.
Консьержка ничего не ответила, но с места не сдвинулась.
— Да что ты, Берта, стоит ли волноваться, — с нарочитым добродушием обратился к жене Гурр. — Ну и ночка! — продолжал он, лениво потягиваясь. — И все из-за этих проклятых англичан! Видали, какую тучу самолетов они против нас послали? А еще выдают себя за друзей французов!
— Счастье еще, что у немцев хорошие зенитные пушки, — подхватила мадам Гурр, — хоть бы они сбили несколько самолетов! Я…
Трубный звук заглушил ее голос. Это сморкался папаша Лампьон. И тут, словно по сигналу, все жильцы вытащили платки и начали шумно прочищать носы.
— Я… — повторила толстуха.
Тут все наперебой принялись кашлять, чихать и сморкаться, и подвал загудел от шума. А Фанфан, проснувшись, громко крикнул:
— Ура! Да здравствует бомбежка!
Видя, что никто не хочет ее слушать, мадам Гурр решила сорвать злобу на сыновьях.
— Ну, чего раскисли? — налетела она на них. — Эй, Луи́, что это ты все чешешься?
— Есть хочу! — угрюмо ответил Луи.
— Гляди-ка, и я тоже! — поддержал его отец. — А ну, мать, доставай еду!
Отстегнув крышку корзинки, мадам Гурр достала груду толстых бутербродов, и весь подвал наполнился аппетитным запахом ветчины. Покашливание прекратилось: все жильцы с завистью вдыхали дразнящий, давно уже забытый запах.
— Погляди на мальчишек, как они уписывают бутерброды! — шепнула мадам Моско на ухо мужу.
— Да, признаться, от этого зрелища уж очень есть захотелось, — сказал Моско. — Жаль, ты ничего не захватила, Оде́тта.
— А что мне было брать, вчерашнюю брюкву, что ли?
Стефан с бутербродом в руке слез со стула и подошел к Мишелю. Непомерно большая куртка доставала ему до самых икр.
— Привет, — промычал он с набитым ртом.
И, не дождавшись ответа, спросил:
— Ты сделал задачки на завтра?
Поглядывая на Жоржа, который с трудом удерживался от смеха, Мишель начал насвистывать.
— Ты сделал задачки? — не отставал Стефан. — Ну хотя бы задачку про поезда?
Мишель повернулся к нему, словно только сейчас его заметил.
— Задачку… — повторил он, растягивая слова, — задачку про поезда… Какую такую задачку?
— Ты что, все позабыл? Были ведь две задачки!
— Две задачки? — повторил Мишель, словно не понимая, о чем речь. — Ах да, две задачки… Ты сделал задачки, Жорж?
— Какие еще задачки? — переспросил Жорж. — Ах да, две задачки, задачки…
Подмигнув друг другу, мальчики снова принялись насвистывать. Лицо Стефана вспыхнуло под веснушками.
— Значит, не хотите ответить! — сказал он. — Ну и пусть! Плевал я на вас! Плевал!
— Зачем тогда лезешь к нам с разговорами? — осведомился Мишель.
— Да я просто так… Эй, что это у тебя торчит из-под пальто? А ну дай сюда! Большущий какой сверток!
Прежде чем Мишель успел сообразить, в чем дело, Стефан выхватил у него коробку. Бумага порвалась, открыв крышку.
«Маленький наборщик», — прочитал Стефан.
— Эй, ты что, наборщиком заделался? А что ты набираешь? Ну-ка покажи!
Жорж побледнел. Мишель закусил губу.
— Отдай мою коробку, болван! — заревел он, налетев на Стефана.
Тот стал отбиваться одной рукой — в другой он по-прежнему держал бутерброд, и ему пришлось выпустить коробку. Бечевка разорвалась, на пол посыпались зеленые листки.
— Жорж! Норетта! На помощь! — завопил Мишель.
Норетта и Жорж кинулись к нему. Луи тоже поспешил на помощь брату, и все пятеро, опустившись на четвереньки, начали торопливо подбирать с пола бумажки. Как только зеленый листок попадал в руки к кому-нибудь из Гурров, остальные сразу же его выхватывали. В шум перебранки вплетались тихие увещевания Моско и зычные выкрики мадам Гурр:
— Эй вы, бандиты, оставьте моих мальчиков в покое!
Наконец шум улегся. Противники поднялись с пола, перепачканные сажей и пылью. Победу одержала партия Мишеля: у братьев Гурр не осталось ни одной бумажки!
— Нечего сказать, молодцы! — мягко укорила их Эвелина Селье. — Порадовали вы нас!
— Это Стефан виноват, — задыхаясь, ответил Мишель, — это он…
— Не ври! — закричала мадам Гурр. — Ты сам на него налетел, уж я видела!
— А зачем он взял мою коробку? — не глядя на нее, возразил Мишель.
— Не ври! Не ври! — вопила толстуха, размахивая бутербродом.
Ее вопли опять заглушил трубный звук — папаша Лампьон снова начал сморкаться. Все как ни в чем не бывало вернулись на свои места. Мадам Гурр с оскорбленным видом завернулась в свою роскошную шубу и позвала сыновей. Луи подбежал к ней, но Стефан не торопился.
— А я знаю, какие это бумажки! — сказал он с торжеством в голосе. — Это листовки!
Мишель вздрогнул.
— Листовки? Ты что, спятил? Слыхал, Жорж?
— Вот кретин! — сказал Жорж. — Ну и кретин!
Но было видно, что он не знает, как теперь быть. Стефан с ухмылкой взглянул на него.
— Это листовки! — злорадно повторил он. — Это листовки против немцев!
Норетта, до сих пор молча прислушивавшаяся к разговору, вдруг достала из своего кармана зеленую бумажку, с виду точно такую же, как и те, из-за которых только что была драка, и издали показала Стефану.
