Дом на улице Четырех Ветров - [25]
В шесть часов снова пришел доктор Менар. После сна Соланж почувствовала себя лучше. Жар у нее спал. Она уже больше не бредила, но вместе с сознанием к ней вернулась ее тревога. Она озабоченно спрашивала про брата. Когда Эвелина уверила ее, что Ален в безопасности, лицо ее озарилось слабой улыбкой, и она умиротворенно закрыла глаза. Норетта всю ночь дежурила у ее постели и заснула только под утро. В восемь часов мать вошла в комнату и, увидев, что дочь спит глубоким сном, не решилась ее будить. Она быстро накормила завтраком Мишеля с Фанфаном и спустилась к сестрам Минэ. Шпик по-прежнему торчал перед домом, и Ален, как и вчера, шагал из угла в угол. Эвелина не стала ждать, пока он с ней заговорит.
— Хорошо, — сказала она. — Мишель еще раз сходит к вашим друзьям. Дайте мне бумаги, которые вы напечатали.
И Мишель снова направился в кафе. Но сейчас он думал не об Алене, а о Жорже. Еще раньше Мишель ему все рассказал. Тот с завистью поглядел на него, но когда Мишель под конец с пренебрежением отозвался о Союзе «рыцарей Сопротивления», Жорж возмутился.
— Ну вот, — сказал он, — так я и знал! Сперва Турон, теперь Ален! Не стыдно тебе, старик? Раз так, я сам буду руководить Союзом, и можешь быть спокоен. «Рыцари Сопротивления» не подведут! Но только учти: твой Ален уедет, и тогда тебе больше нечего будет делать, а я уже не уступлю тебе место командира!.. И еще вот что: отдай мне твою наборную кассу. Этого требует справедливость!
Мишель небрежно протянул ему коробку. Сказать по правде, теперь он жалел, что уступил Жоржу руководство Союзом. В самом деле, чем он займется, когда Алена не будет? Какими долгими, скучными покажутся ему дни! В задумчивости он добрался до кафе. На этот раз там не было белокурой девушки. Его встретил смуглый человек с суровым лицом, таким же усталым, как у Алена.
— Где Этьен? — резко спросил мужчина.
— У нас! — ответил Мишель. — Он все еще не может выйти из дома из-за того шпика… Но он напечатал все донесения.
Мишель непринужденно достал из-за пазухи бумаги: он уже начинал привыкать к новой работе.
— А ты ловкий парень, — сказал Даниель. — Видно, уже освоил наше дело! Ну так вот, передай Этьену, что он должен во что бы то ни стало улизнуть: он нужен мне позарез. Я буду ждать его завтра в десять часов в «Центре».
— Хорошо, — сказал Мишель.
Но он не мог вот так просто уйти. Даниель словно приворожил его: от него веяло такой силой, что один вид его воодушевлял на подвиги. Мишель чувствовал, что за этим человеком он пойдет в огонь и в воду. Его воображению представился день, когда он вот так же будет стоять перед Даниелем, только что выполнив опасное задание, и Даниель скажет ему: «Молодчина!» Мишель подумал: скоро Ален покинет их дом, и тогда он, Мишель, никогда больше не увидит Даниеля; тот вообще больше никогда сюда не придет… Дрожащим голосом он воскликнул:
— Скажите, мосье, я очень прошу: нельзя ли еще чем-нибудь вам помочь? Может, я вам понадоблюсь?
Даниель пристально посмотрел на него, потом кивнул головой и улыбнулся.
— А почему бы и нет? — сказал он.
— Спасибо вам! Спасибо! — крикнул Мишель. — А когда? Завтра?
— Нет, завтра не нужно, но, наверно, скоро. Ты и в самом деле можешь мне понадобиться.
— Да, правда? Я оставлю вам свой адрес.
— Этьен его знает, — сказал Даниель, — этого довольно.
Мишель раскрыл рот, пытаясь еще что-то сказать, но захлестнувшие его чувства были так сильны, что он не мог их выразить. И он стремглав выбежал из кафе, не слыша, как толстяк Карпо крикнул ему вдогонку:
— Ты что ж, сегодня не выпьешь со мной вина?
Поездка в метро показалась Мишелю нестерпимо долгой, и он прибежал к сестрам Минэ, измученный вконец. Он сбивчиво передал Алену слова Даниеля.
— Вечером я уйду, — выслушав его, заявил Ален.
— Это безумие! — воскликнули сестры Минэ. — Это безумие! Вас могут схватить! Господи, неужели вам у нас плохо?
— Вечером я уйду, — повторил Ален.
И в самом деле, он ушел в тот же вечер. Он сменил свой плащ на старое пальто отца Мишеля, а Моско дал ему берет, который он надвинул на самые уши, чтобы спрятать золотистые волосы. К тому же на улице стоял такой мрак, что было невозможно отличить блондина от брюнета. Шел снег. Ален уходил, как появился, — в ночь и туман. Пока Мишель, стоя на лестничной площадке, сторожил дверь Гурров, Ален торопливо простился с сестрами Минэ и предупредил Эвелину, что он не скоро вернется сюда: за домом следят немцы. У соседнего подъезда остановился грузовик. Воспользовавшись этим, Ален быстро выскользнул из парадного и юркнул за машину. Прильнув к оконным стеклам, жильцы долго провожали взглядом его сутулую фигуру, которая вскоре исчезла за поворотом. Шпика не было видно.
— Надеюсь, он не пошел за ним, — отвернувшись от окна, сказала Эвелина. — Странно, что больше не видно этого типа.
— Алену лучше бы остаться, — простонала мадемуазель Мари, — он совсем нас не стеснял, вы же сами видели, а он так измучен!
— Его ждут товарищи, — коротко ответила Эвелина, — и к тому же он прав: за нашим домом следят немцы. Раньше или позже они убедятся, что мосье Жан никак не связан с Сопротивлением, и, кто знает, может, они снова нагрянут сюда за Аленом. Кстати, как нам быть с машинкой? Ведь на ней печатали донесение. Если немцы обнаружат одну из этих бумажек и потом произведут в доме обыск, они могут опознать шрифт. Мы обязаны подумать обо всем… Куда же мы ее денем?
