Мико не ответил.
Спрятав визитную карточку в сумочку, Клара улыбалась, глядя в неподвижное лицо отца, затененное очками.
— Мне любопытно, как Жалман выскажется, но я все равно должна ему отказать. Отказать, хотя он мне очень нравится… Не хочу быть заместительницей его жены, не хочу ею быть, ведь я твоя дочь. Отец, тебя это не оскорбляет?
Мико не спросил, что его еще могло бы оскорбить.
— Отказываю ему, — сказала Клара, — еще и потому… а теперь давай помиримся, забудем плохое и вспомним доброе… Ведь над пропастью моего ничтожества уже сверкнуло вечностью — отказываю потому, что жду ребенка.
Мико не спросил ни о чем.
— От Файоло, — ответила Клара на отцовский немой вопрос.
— На, возьми, — сказал Мико и тяжело поднялся, — вот тебе ключи Жалмана! Закрой!
— Файоло у нас?
— Да.
— А что он делает?
— Обхаживает всех и особенно, кажется, Жалмана…
На Смарагдовой улице было темно, фонари не горели (не горели вот уже более трех недель), корпус 4 «Б» — огромный темный блок в пробоинах окон — тянулся ввысь, окна во всех квартирах по Смарагдовой улице, и даже в квартире покойной пани Бакайовой (там уже жили новые квартиранты, Милан Бадак с женой и двумя детьми) — во всех квартирах окна пестрели желтыми, зелеными, синими и красными огнями.
Перевод Н. Шульгиной.
