Долина в огне - [96]

Джой крепко спал и не пошевельнулся, когда Бенедикт, добравшись до кровати, улегся рядом с ним. Бенедикт знал, что на другой кровати лежит один Рудольф, всхлипывая во сне, и что Винса нет. Прижимаясь к костлявой спине Джоя, Бенедикт долго не мог уснуть, — он думал о Винсе. Где он и что с ним? Действительно ли Винс такой скверный и почему он, Бенедикт, как бы ни старался, не может почувствовать, что брат его дурной человек? И снова Бенедикта обожгло видение, посетившее его на холмах; он томился и горел как в лихорадке, а когда заснул, ему приснилась какая-то страшная ведьма.

14

Бенедикт пошел к дому священника кружным путем. Он выбрал этот путь, потому что заметил несколько солдат: они шли через Литвацкую Яму к холмам. Мальчик осторожно пробирался узким переулком, где было мало народу, но и сам не мог бы сказать, зачем ему понадобилось прятаться.

По обе стороны переулка почти сплошной стеной тянулись почерневшие, побитые ветром и непогодой коровники, откуда доносился запах навоза, иногда неприятно резкий, иногда мягкий и успокаивающий. За попадавшимися изредка заборами виднелись тесные огородики с аккуратными грядками. Надувшиеся бумажные мешки, которыми прикрывали рассаду, беспокойно стремились оторваться от веревочек и улететь. На некоторых грядках растения еще были накрыты стеклянными банками, но гряды сельдерея уже находились только под защитой бумажных мешков. В одном огородике деловито размахивала крыльями игрушечная ветряная мельница, хотя ветра как будто и не было. На крышах лежал налет рудничной пыли. Сожженное молнией дерево протягивало к небу свои искалеченные ветви, и солнце грело своими лучами его мертвенносерую, обнаженную сердцевину.

Бенедикт с тяжелым сердцем отворил калитку. Двор был весь в цветах и зелени. Усилием воли мальчик заставил себя подойти к дому. Прежде чем постучаться, он остановился и заглянул под крыльцо в поисках кошки с котятами, которых у него никак не хватало духу утопить. Но он увидел одну лишь паутину. На его стук никто не отозвался, но это его не удивило. Постучав еще раз погромче, он повернул дверную ручку и вошел в кухню. Цветочный горшок по-прежнему стоял на подоконнике, но герани в нем уже не было. Он увидел лужу на полу под холодильником — вода перелилась через край тазика. Бенедикт вытащил его и опорожнил в раковину. В кухне пахло едой, как в любой кухне, однако нельзя было сказать, чтобы дух святости вовсе в ней не присутствовал; нет, он затаился где-то подспудно, этот запах ладана, свечей, книг в кожаных переплетах, пропыленных церковных одеяний и тлеющих фитилей.

Он прошел через темную переднюю, бросив рассеянный взгляд на позолоченное распятье, потом в нерешительности остановился перед дверью в комнату. Его смущала тишина, царившая в доме. Может быть, подумал Бенедикт, отец Дар находится наверху? Наконец он постучал и немедленно услышал ответ — это был голос отца Дара. Бенедикт вошел.

Он ожидал увидеть отца Дара, как обычно, в качалке у окна, но тот стоял в нижнем белье у конторки из темного дерева, которая укромно примостилась в углу, и занимался тем, что рвал какие-то бумаги и письма.

— Отец мой, — начал Бенедикт кающимся тоном и вдруг отступил назад и закончил неожиданно сухо: — Извините, но я не мог прийти вчера.

Бенедикт чрезвычайно смутился при виде отца Дара в одном нижнем белье. Теперь никто не признал бы в нем священника. С неровно подстриженными, взлохмаченными волосами, с обвислыми щеками, испещренными сине-багровыми пятнами, он скорее походил на мясника. Под морщинистой кожей просвечивали кровеносные сосуды, похожие на еле заметные клубочки свившихся синих червячков.

Держа в руке письмо, отец Дар повернулся к нему и, казалось, не сразу смог припомнить, что это за мальчик стоит перед ним. Бенедикт снова ощутил то смутное унижение, с каким он ждал когда-то в исповедальне, чтобы отец Дар узнал его.

— Бенедикт! — воскликнул наконец старый священник, улыбаясь и покачивая растрепанной головой. — Входи, входи!

Бенедикт сделал еще шаг.

— Я рад, что вам лучше, — выдавил он с трудом.

— Лучше? — засмеялся отец Дар, разрывая письмо на мелкие кусочки. — Да, конечно, мне настолько лучше, что я отправляюсь в путешествие!

Бенедикт был далеко не всегда уверен в том, что отец Дар отдает себе отчет в своих словах.

— Вы — в путешествие? — терпеливо, хотя и с сомнением, переспросил он.

Отец Дар повернулся, заглянул ему в глаза, поднял руки и вдруг оглушительно хлопнул в ладоши.

— Ну да! — вскричал он.

Бенедикт окинул взглядом комнату и только сейчас заметил некоторый беспорядок, хотя все вещи были на своих привычных местах.

— Куда же вы направляетесь с визитом? — насмешливо спросил он отца Дара, ожидая, что тот разъяснит ему свою шутку.

— Я в самом деле уезжаю, — угрюмо промолвил отец Дар и, снова повернувшись к конторке, вытянул один из ящиков. Он вгляделся в надпись на каком-то конверте, потом вынул письмо и, прочитав первую фразу, разорвал его в клочки.

— Но, отец мой, — растерянно улыбаясь, сказал Бенедикт, — куда же вы едете?

Отец Дар, не оборачиваясь, спокойно ответил: