Долина в огне - [95]

Взгляд отца упал на Бенедикта, и сердце мальчика екнуло, словно он и в самом деле боялся, что отец не захочет его знать.

— Ступай домой! — напустился на него отец.

— Но, папа, — сказал Бенедикт, — я ведь только что...

— Ступай, ступай, — нетерпеливо продолжал отец, потом притянул к себе мальчика. — Бенедикт, — сказал он серьезно на своем родном языке, — послушай меня. Здесь тебе не место. Возвращайся назад, домой, к матери, к братьям.

Бенедикту нестерпимо захотелось попросить: «Папа, поговори с Джоем!»

Но отец прибавил:

— Ты же видишь, мы уже здесь, мы благополучно выбрались с завода. Ступай назад, домой.

— Папа, — промолвил Бенедикт, — я передал твое поручение...

Отец посмотрел на него, и выражение лица его смягчилось.

— А разве я в этом сомневался? — спросил он.

Бенедикт просиял.

— Папа, — начал он, понизив голос, — а будет...

Отец пожал плечами.

— Никто не знает, — ответил он. — Но тебе надо идти домой.

— Завтра я должен повидать отца Дара, — заявил Бенедикт во всеуслышанье, хотя это касалось лишь его одного.

— Да, конечно, — быстро согласился отец.

Бенедикт пошел прочь.

— Бенедикт!

Мальчик порывисто обернулся.

— Вот что, — сказал отец, — если они явятся и будут спрашивать обо мне, ты не...

— Папа! — укоризненно вскричал Бенедикт.

Отец улыбнулся и положил руку ему на голову.

— Знаю, знаю, — пробормотал он. — Я вовсе и не думал... — И, подтолкнув Бенедикта, приказал: — А теперь отправляйся.

Бенедикт поднял на него глаза.

— Папа, — спросил он, — ты потерял флейту?

Отец посмотрел на него непонимающим взглядом, затем сказал с нетерпением:

— Ты что, — ребенок?

Бенедикт отошел от него и на этот раз, уже не оборачиваясь, направился домой.

Обратный путь показался ему гораздо длиннее. Он задержался на холмах: прячась в траве, он искал птичьи яйца, но ни одного не нашел. Темнота осторожно нащупывала свой путь, словно когда-то здесь с ней произошло недоброе. Дул горячий ветер, от свалки тянуло зловонием. Бенедикт пошел дальше, отшвыривая ногой камешки, стараясь ни о чем не думать и не мечтать. Он засунул руки в карманы, прикасаясь пальцами к крепким мускулам ног, и шагал, почти не сгибая колени. Один раз он остановился, вынул руки из карманов и прислушался: казалось, откуда-то доносится приглушенный стук копыт. Бенедикт выпрямился, пристально вглядываясь в окружавшую темь. Только сейчас он заметил, что уже спустилась ночь, и вздрогнул, словно она захлопнула его в свою западню. Вокруг было гораздо темнее, чем всегда: ни на заводе, ни на шлаковых отвалах не мерцало ни огонька. Даже звезд на небе не было видно. В обычное время либо пламенеющий бессемеровский конвертер, либо плавка в доменных печах то и дело озаряли небо гигантской аркой света, и тогда позади мальчика вдруг появлялась его длинная, черная тень, — теперь же кругом стояла кромешная тьма.

Он забрел в густую траву. Наверно, здесь было запрятано гнездо, — какая-то птица поспешно захлопала крыльями и взлетела при его приближении. Он обошел это место из опасения раздавить яйца. На него нахлынули непрошеные воспоминания о том, как он искал Винса. Все это время он не переставая думал о старшем брате, был готов к внезапной встрече с ним; казалось, он вот сейчас увидит долговязую фигуру Винса на улице, на пороге дома или даже у своей кровати ночью и услышит шепот: «Отец дома, Бенни?» Винс постоянно снился ему; Бенедикт в сновидениях обошел всю страну в поисках брата. И вот сейчас ему снова мучительно захотелось увидеть Винса, и он мысленно пустился на его поиски; он ходил по бесчисленным улицам, взбирался на холмы, искал в незнакомых городах, в доках, на верфях, в сараях, амбарах, товарных вагонах. Он снова шел в Дымный Лог, бегал там по переулкам, заглядывал в закрытые ставнями окна и вдруг неожиданно увидел брата: Винс сидел, откинувшись в кресле, играя сигаретой, а перед ним, смеясь накрашенными губами, стояла обнаженная девушка. Винс тоже смеялся, только не так весело. Сигарета обожгла ему пальцы, он небрежным жестом протянул руку к девушке, а та разразилась громким смехом. Бенедикт закричал под окном, предостерегая брата: «Винс!» Но окно было закрыто, а тьма глушила звуки. Винс схватил девушку за набухшую грудь и нарочно обернулся к окну, чтобы поймать полный ужаса взгляд Бенедикта. Потом Винс подмигнул ему, оскалил зубы, насмехаясь над ним, и исчез вместе с девушкой.

Бенедикт явственно видел все это, сердце его гулко стучало; он стоял в темноте, напрягая слух. К лицу его прихлынула кровь, он весь натянулся как струна, сжатые кулаки в карманах вспотели. Темнота подошла к нему вплотную, протянула лапы, схватила его и, уже не выпуская из своих объятий, тесно прижалась, лаская и обволакивая его; она проникла в самое его нутро, прильнула прохладными, влажными губами к разгоряченному лбу, впилась острыми зубами в его приоткрытый рот. «Не делай этого, Винс!» — громко крикнул он, но Винса уже не было, — лишь его собственное возбужденное, горячее тело словно набухало во тьме, растворилось в ночи и, спотыкаясь, брело куда-то вниз по длинной лестнице, к наступающему рассвету...