Долго еще до вечера? - [32]

Жил-был слон, и мы не могли заставить его говорить.

Жаль, жаль и еще раз жаль!

ДЕТИ, РОДИТЕЛИ И ОКЕАНЫ

НЕ ЗНАЮ С ЧЕГО НАЧАТЬ: с путешествия мальчика по яростному океану или с ярости океана, когда он услышал, что мальчик хочет по нему путешествовать.

И, возможно, вы будете смеяться, но я даже не знаю, как закончу: девочкой, которая этой сказке ни чуточки не поверила, или убеждением, что такой девочки в сказке не может быть.

Хорошо, что знаю середину. А середина такая.

Однажды утром мальчик проснулся и решил путешествовать по яростному океану. Он раздобыл корабль, раздобыл капитана корабля и раздобыл даже билет на корабль и, сидя у круглого окошка каюты, смотрел на яростный океан и говорил:

— Послушай меня, глупо быть таким яростным! Дети, родители и океаны всегда должны быть спокойными, иначе — беда. Знаешь, что случилось у нас не дальше, чем поза-позавчера? Я не хотел пить молоко, мама кричала, чтобы я пил, я топал ногами, что не хочу, мама шлепнула меня, я заревел, что никогда больше в рот не возьму молока, и вот так вышел большой шум-гам. Послушай меня, океан, глупо быть таким яростным! Дети, родители и океаны всегда должны быть спокойными, иначе — беда.

— Ты — мальчик и ничего в океанах не смыслишь, — ответил ему океан. — Я не позволю тебе говорить, раз не смыслишь. Если я хочу быть яростным, буду и у тебя не спрошу, даже знать тебя не желаю и на твои советы мне наплевать, я могу акулу позвать, она тебя проглотит, могу корабль перевернуть, а капитану, чтобы он рассердился, вырвать волоски из бороды и сосчитать их, помножив на три; я все могу и делаю, что хочу, и если мне желательно быть яростным, буду яростным — и все тут!

Но мальчик пожал плечами и повторил:

— Послушай меня, океан, глупо быть таким яростным. Дети, родители и океаны всегда должны быть спокойными, иначе — беда. Знаешь, что случилось у нас не дальше, как позавчера вечером? Я не хотел стелить постель, заплакал, что не хочу стелить постель, мама заплакала, что у нее непослушный сын, который не хочет стелить постель, и вот так нас застал папа и сказал, что пришел с работы и если хочет слушать концерт, то включит радио. Послушай меня, океан, глупо быть таким яростным. Дети, родители и океаны всегда должны быть спокойными, иначе — беда.

— Да оставь ты, пожалуйста, океаны в покое! — ответил ему океан. — С океанами дело совсем другое, а ты путаешь океаны с детьми и родителями, и мне это не нравится. Я не позволю, я выхожу из себя, я весь киплю! Вот позову кита — и он опрокинет корабль, тебя превращу в селедку без имени, без футбола, а капитана, чтобы он рассердился, сделаю поваром, заставлю варить помидорный суп, морковное готовить рагу, а на десерт — баранки от руля. Если я хочу быть яростным, буду яростным — и все тут!

Но мальчик не растерялся и продолжал:

— Послушай меня, океан, глупо быть таким яростным. Дети, родители и океаны всегда должны быть спокойными, иначе — беда. Знаешь, что случилось у нас не дальше, чем вчера вечером? Я хотел еще посидеть у телевизора. Стал кататься по полу, что хочу остаться у телевизора, мама взяла меня за ухо и повела от телевизора, я бросил в телевизор подушку и вот так вышел целый тарарам. Послушай меня, океан, глупо быть таким яростным. Дети, родители и океаны всегда должны быть спокойными, иначе — беда.

— Опять ты к океанам цепляешься, — ответил ему океан. — Не нравится мне, что ты мешаешь нас в одну кучу с детьми и родителями, совсем не нравится, я прихожу в ярость, вот позову каракатицу, чтобы съела твой бутерброд с ветчиной, волне велю утащить твои ботинки, а капитана, чтоб он рассердился, превращу в компас, пусть все время показывает Север, только Север и ничего, кроме Севера. Я все могу, и если мне хочется быть яростным, буду яростным — и все тут!

А мальчик… то есть нет, здесь сказка должна бы закончиться и вместо мальчика должна появиться девочка, которая ни капельки не верит тому, что я до сих пор рассказал, девочка, которая в жизни не видела яростный океан и думает, что яростный океан — это вроде тарелки с горячим супом, на который, если подуть, остынет и можно есть без заботы.

Так вот, эта девочка меня не интересует.

ВСЕМУ ЕСТЬ КОНЕЦ

ВОЗМОЖНО, БЫЛО НАЧАЛО сентября и точно так же возможно, еще не закончился август. У меня привычка путать месяцы, не почему-либо, а просто и они меня ужас как путают. Точно помню, что я возвращался с моря, как всегда возвращаюсь с моря с чемоданом, битком набитым солнцем, медузами, капитанами кораблей, замками из песка, белизной чаек, зеленью далей, ракушками, следами моих ног на мокром песке, словом, с чемоданом, битком набитым МОРЕМ.

Я возвращался домой, насвистывая, и поверьте, мне даже в голову не приходило, что, как всегда бывает, когда я возвращаюсь с моря, я не найду ключа в замке, забыв, что с тех пор как я себя знаю, я в первый же день на пляже бросаю ключ от дома в воду и закрыв глаза, не двигаясь жду, когда волны проглотят его, медленно изжуют крошка по крошке и потом вытрут губы салфеткой ветра. Все это время, то есть, когда я стою закрыв глаза и не шевелясь, я тихонько, про себя напеваю: