Долгая навигация - [29]

— Стираешь, — грустно сказал он. — Не совестно будет гулять в чистой робе, когда я погибну на боевом посту?

Валя понял одно: надо в пост.

— Робу только сухую…

— Не стоит. Надевай эту. Ну?

В мокрой, леденящей робе Валя потрусил на полубак. Здесь у Шурки с Иваном шел малопонятный диалог.

— Разобрали? — спросил Шурка.

— Лампой жгли, — сказал Иван.

— Два ноля до места, — крикнул с мостика Блондин.

— Есть, — сказал старпом. — Осокина за борт.

— За бортом, — донесла трансляция.

Валя задрал голову. На левом крыле мостика со стаканом чая в серебряном любимом подстаканнике стоял задумчивый Луговской. Выше, в прохладном солнце болтались на фалах два флага «ноль»: «Ведутся водолазные работы».

— Ну! — окрикнул Шурка и нырнул в люк шпилевой. Валя неловко (мешал спущенный в люк толстый шланг мотопомпы) кувырнулся за ним. Этажом ниже, в тамбуре, Шурка исчез, а Валя растерялся: не падать же на головы — в железном полуметровом проходе боцманята Лешка с Карлом перепиливали аварийный брус, в ногах у них приткнулся Димыч с трубкой временного телефона, переноска светила еще ниже, в распахнутый люк поста.

— Ну! — рыкнул Шура, и Валя скатился в самый низ.

Всегда ухоженный, глянцевый пост был страшен, как давешняя цистерна. Замотанные клеенками блоки чернели смолой, краска на палубе и переборках сгорела: закрашенные за двадцать лет болты отжигали паяльной лампой. На торце вала вместо старого побитого фланца сиял свежесрезанной бронзой новый — тот, что точил и фрезеровал Шурка. Ну конечно: старый был с «зубом» — стопором.

Шурка ткнул пальцем в бухту промасленного троса, конец которого крепился на фланец:

— Трос.

Поднял крашеный деревянный конус — пробку для заделки пробоин, ткнул в свежую канавку на ней:

— Паз.

Валя кивнул.

— По команде «трави» будешь гнать этот трос в этот паз.

Валя не понял, но кивнул.

— Леха, сюда. Харсеев — на эжектор.

Зачем? Эжектором откачивают воду… В пост спрыгнул Леха, здоровый мужик, сунул Вале рукавицы. Втроем в тесном ящике поста стало трудно. Под ногами пошел ритмический звон.

— Осокин на товсь, — сказал Дима в телефон.

Шура взял гаечный ключ и простучал по переборке в кубрик «Затапливается отсек». Из-под ключа сыпалась краска. Из кубрика вежливо ответили. Лешка корчился под генератором, отдавая гайки сальников, на плечи ему плескала вода.

— Эжек-тор!

— Есть эжектор, — далеко откликнулся Захар.

— Пошел!

Тусклый от масла бронзовый вал пошел вниз, обнажилось черное отверстие шахты. Валька с интересом заглянул туда, Шура отпихнул его. В шахте всхлипнуло — и Валька задохнулся.

Ледяная, лютая вода валилась сверху.

Белый столб лупил из шахты в подволок.

— Трос!

Навалились на пробку, вода хлестко ударила вбок. Стало теплее, и Валя отыскал паз — но потерял рукавицы. Трос застрял. Лешка обложил его по существу. «Не идет», — пытался объяснить Валя, отплевываясь от воды…

— Тихо, — спокойно сказал Шура, и все его расслышали. — Не идет. Пробку долой!

Снова вода обвалилась на плечи. Трос был с заусенцами, но вода смывала боль. Двадцать метров троса стравили в секунды, последние метры бросали в воду, в волну загоняли пробку и наугад, сквозь воду, били по ней кувалдой; Лешка держал нижнюю доску, Валя верхнюю, Шурка заводил упор, — Лешке было неудобней всех, для простоты работы он три раза нырял. Шура жестко крутанул рукоятки упора.

— Вспучивает!

— В тамбуре! Крепи!

Наверху заматерились и заныла ножовка.

— Мотопомпу давай!

Воды было по грудь.

…А потом они сделали все как надо и хлюпнулись на палубу, в мелкую воду. Уняли дыхание, разогнали с глаз пелену и уставились, тяжело вбирая сопли, на дело рук своих. Из шахты чуть косо торчала пробка, на пробке чуть криво лежала доска, а выше — железный, красивый и красный — рос раздвижной аварийный упор. Он дорос до подволока и загнал в изломанную фанеру обшивки верхнюю доску. Из дыры серебряными прядями свисала фольга звукоизоляции.

Это было похоже на деревце.

Валя в жизни не смог бы предположить, что боевой пост можно так изуродовать.

5

Из паза в пробке бил стройный фонтанчик и по гиперболе раздельно и звонко сыпался в воду. Воды было выше паел сантиметров на тридцать — сколько не достал рукав мотопомпы.

— Димыч, — вздохнул Шура и продолжительно высморкался. — А холодно, однако. Дима, спроси там у него — отчего эжектор не качает.

— Шура, — донесся искренний голос Харсеева, и Валька представил, как Захар свешивает в люк круглую голову. — Шура, я не знаю. Я оба клапана открыл.

В посту насторожились.

Шурка выдернул задницу из воды, мрачно посмотрел на Диму.

— На каждом корабле должен быть идиот. Но почему — в моем отделении?

Валя полез наверх вслед за Шуркой.

Ему было интересно узнать, какой из трех клапанов забыл открыть Харсеев.

Шурка тренировал Харсеева на включение эжектора минут пятнадцать. За это время с него и с Вальки натекла на палубу изрядная лужа.

— Итак, — сказал он наконец.

— Я не хотел, — неожиданно надулся Харсеев. — Я от радости все перепутал.

Шура не стал смеяться, и Валька снова удивился.

Шура задумался и, кажется, понял Захара. Сказал только:

— Отсек вылизать досуха.

На полубаке лежал бронзовый вал, и на конце его было нечто массивное, упрятанное в сшитый Иваном мешок. Шурка присел на корточки, развязал пеньковый тросик и обнажил вибратор — немножко похожий на тот, что был нарисован в описании станции. Толпился вокруг народ, скалил зубы. Пришлепал Коля Осокин, он успел снять только акваланг, черная резина костюма обсыхала на глазах, становилась матовой.