Долгая дорога к дому - [42]

Между тем, с севера вновь внезапно наплыли облака и закрыли солнце. К обеду погода испортилась: небо заволокло тяжелыми тучами, вода стала зеленой и на волнах появились барашки. Северный ветер загудел в вантах. "Ариламия" стала черпать бортом воду, но это было не самое худшее — с северо-востока надвигался густой туман. Он окутывал корабль, заливая, точно молоком, весь горизонт. Свободным остался лишь запад, хотя и там туман уже начинал ткать тонкую белую паутину. Он стелился по воде как жидкость, и, поднимаясь вверх, закрывал небо.

Под пологом тумана ослаб ветер и меньше стала волна. Элари обрадовался, но Суру, стоявший рядом с ним, не разделял его радости.

— Это не предвещает ничего хорошего. В безветренную погоду туман здесь может держаться целую неделю, а движется он сплошной беспросветной стеной… вот как сейчас.

Туман сгущался. Клочья его уже скрывали клотик фок-мачты, и дым из трубы утопал в нем. Туман опережал "Ариламию".

Около трех часов они плыли по компасу, потом из тумана показались прибрежные скалы и капитан приказал отдать якорь. Огромный корабль застыл на волнах, едва заметно покачиваясь. Туман висел над морем тяжелым белым саваном. Он полз по береговым скалам и курился над водами необитаемой бухты, в которую они зашли, перемещаясь то в один, то в другой её конец. А там, где лежало открытое море, стояла сплошная белая стена. Лишь тяжкие вздохи волн, да острый йодистый запах водорослей доносились оттуда.

— Суру, расскажи мне о своей стране, — попросил Элари, когда они стояли на палубе, вглядываясь в таинственный белый полумрак.

— Как хочешь. Эти скалы — предгорья хребта Эхоттал, он идет вдоль всего северного берега Нанг-Ламина. За ним начинается Темраук — Внутренняя или Сумрачная пустыня. Она во много раз больше Уса-Ю. Там никто не живет… вообще нет никакой жизни. Все наши селения стоят вдоль северного берега моря, в предгорьях Эхоттала. Байгара — просто самое большое из них… в ней живет треть моего народа.

— А что дальше к северу? За пустыней?

— Ещё один горный хребет… горы Безумия.

— Веселое название. А что дальше?

Суру помолчал.

— Дальше? Этого никто не знает. Видишь ли, горы Безумия названы не просто так. Всякий, кто пытается их пересечь, или просто к ним приближается… сходит с ума.

— Почему? — Элари пробрал озноб.

— Я не знаю… никто из нас не знает. Говорят, что за ними лежит некая равнина Вечности… её никто не видел.

— А ещё дальше?

— Океан и ледяная шапка, что ещё?

— И никто не пробовал обогнуть горы с севера?

— Многие пробовали… немногие вернулись. Там океан почти круглый год забит льдом. А подо льдом — ревуны. И ещё бури… ураганы… полярная ночь. Тебе достаточно?

— А туманы? У вас часто так?

— Да. Особенно зимой. Здесь часто свирепствуют бури и холодные туманы, — низкие туманы, как мы говорим, они стелются прямо по воде. В переводе с нашего языка Нанг-Ламин и будет "мешок туманов". Сомневаюсь, что где-нибудь на свете они могут быть сильнее и продолжительнее.

Элари всматривался в туман. Холодный, как лед, мокрый, как испарения в тропических лесах Ленгурьи — впрочем, юноша никогда там не бывал, — он забивал всё.

— И мы будем стоять здесь целую неделю? В этом тухлом молоке?

— Если потребуется — да. Туман настолько густ, что даже опытный капитан "Ариламии" не сможет найти вход в бухту, когда мы подойдем к столице.

Тугой и липкий туман растекался по волнам, закрывая от них берег. В нем даже всплески волн звучали тревожно и Элари вдруг стало не по себе. Он вернулся в каюту и больше не покидал её.

Лишь на седьмой день плавания, вся белая от морской соли, "Ариламия" вошла в бухту Байгары.

3.

Здесь был безрадостный край — северный берег Нанг-Ламина оказался просто каменистой пустыней без единой травинки. Галечный пляж переходил в усыпанную щебнем равнину и она полого поднималась вдаль, до руинных силуэтов далеких гор, пробивавшихся вверх сквозь толщи собственных обломков. У Байгары горная цепь была разорвана и исполинский плоский выступ темного камня выдвигался на юг. Город стоял там, где гигантское скалистое плоскогорье подходило к морю, под ним, на широкой возвышенности. Здесь не было естественной бухты и файа построили циклопический мол из громадных гранитных глыб, впечатляюще массивный по сравнению со зданиями города. За ним у пирсов стояло множество кораблей, большей частью траулеров и небольших парусников — здесь добывали нефть, но не особенно много.

Элари вдруг вспомнил, что всю нефть Айтулари покупал здесь… как и золото, без продажи которого страна Председателя просто не смогла бы существовать. Но теперь этот путь перекрыт и долго ли файа смогут оставаться цивилизованным народом без машин и прочего?

Он недовольно помотал головой. Сам город — ровные ряды одинаковых пятиэтажных зданий из красного кирпича — не произвел на него особого впечатления. Файа не признавали частных домов, к тому же эти обходились дешевле. Вот корабли — другое дело. Элари никогда не видел столько их в одном месте — не меньше сотни, но большинство вмещало лишь несколько файа. "Ариламия" оказалась самым большим кораблем, хотя в порту стояло несколько танкеров.