Сидя на краю мира, Найте смотрел на закат.
Мир кончался отвесным, невероятной высоты обрывом. За ним, до самого горизонта, лежал океан влажного, тёплого воздуха. Вверху — синеющее вечернее небо, внизу — бесконечное море покатых золотистых облаков. В них не спеша погружалось солнце.
Здесь всегда дул сильный ветер, но сегодня его отсекали утесы Ограждающих гор. В этом вот месте они отступали от края мира, окружая поросшую пышной травой просторную, укромную площадку. К её краю Найте не подходил — земля запросто могла обвалиться. Да и не было там ничего интересного — лишь морщины и гребни чудовищного обрыва. Их скрепляла редкая решетка толстенных, в несколько человеческих ростов, пилонов и поперечин из несокрушимого тёмного металла. Творец мира постарался на совесть, но монолитная скала давно растрескалась, выветрилась и по кусочкам осыпалась вниз…
Сейчас Найте жалел, что у него нет крыльев. Он хотел лететь туда, на запад, за уходящим солнцем. Оно медленно уплывало за безмерно далёкие, синеющие гребни туч, окаймляя их тусклым, съеденным воздухом, сероватым багрянцем. Над тучами в сияющее небо протянулись косые крылья теней. Его друг, Вайми, говорил ему, что тучи — живые существа, и притом бессмертные: они вечно плывут над землей, следуя за летом…
Едва солнце скрылось, над тучами вспыхнул удивительный, беспредельный закат — необозримое море пламенеющего света, словно исходящего из бесконечной дали.
Найте вскочил на ноги. У него перехватило дыхание, сердце сжалось, голова закружилась — словно он уже летел. Он даже сделал несколько шагов вперед, но Вайми поймал его за руку.
— Стой! Мы же всё равно там окажемся…
Найте удивленно взглянул на друга, словно впервые заметив его, потом рассмеялся и сел.
Вайми был ловкий, сильный юноша, всего лет восемнадцати, весь словно отлитый из тускло блестевшего тёмного золота — гибкого, живого и тёплого. Всё его одеяние состояло из сине-белого пёстрого парео вокруг бёдер и густой лохматой гривы спутанных, чёрных, как ночь, волос. Его тёмно-синие глаза, большие и длинные, упорно смотрели в пламенеющую пустоту.
— Вчера мне приснился Анмай, — тихо сказал он. — Я плохо запомнил, что он мне говорил… да и говорил ли? Он теперь живет там, по ту сторону неба, где нет темноты… Там горы из хрусталя, прозрачные озера с прозрачным дном, а внизу, под горами — синее небо и солнце, но не полуденное, а как поздним утром. Мое сердце щемит и сейчас, едва я вспоминаю об этом. Там так красиво… они летают в воздухе… и ничего не едят.
Найте ответил не сразу. Два месяца назад Анмай прыгнул в окружающую мир бездну и слова Вайми пробудили казалось бы забытую боль. Зачем Анмай бросил их, и Аютию, свою любимую? Не потому ли, что она предпочла ему его, Найте, его лучшего друга?
Юноша помотал лохматой головой. Он сам ощутил могучее притяжение светозарной пропасти. Что было бы с ним, не останови его Вайми? Он не знал. Да, друга не вернуть — ещё никто не вернулся оттуда. Но он сам может уйти туда… к нему… спросить…
В сердце ледяной змейкой заполз страх. А что, если ТАМ нет ничего и всё, о чем он мечтал, всё, что он пережил — всё это исчезнет, словно он вообще не рождался на свет? Нет, так не может быть, ведь те, ушедшие, приходят к нему и говорят с ним во сне… но почему он иногда чувствует, что сам говорит за них — то, что хотел бы услышать?
Найте вновь помотал головой. Смерть была тайной, пленительной и страшной одновременно. И ему всё равно придется однажды узнать — есть там, за небом, что-то, или нет…
— Мне тоже снится Анмай, — сказал он. — Но там, на той стороне, всё иное, не такое, как у тебя. Там ночь, бесконечное сплетение туннелей из чёрного меха и живой томной мглы. Там нет света… всё серое… мириады оттенков серого… всё удивительно чёткое…. и в то же время — тьма, — он посмотрел на Вайми почти беспомощно. — Каждый из нас видит своё, а это значит, что… ну, я не знаю…
— Мы тоже бываем в разных местах, — рассудительно сказал Вайми. На его диковатое, задумчивое и хмурое лицо словно падал невидимый свет — и, в то же время, на нём лежала тень сосредоточенного, сурового размышления. — А мир ТАМ несравненно больше, так что…
Найте молча опустил голову, чтобы не видеть светящейся, манящей пустоты. Мир. Его исполинский каменный круг можно обойти лишь за месяц. А вот что там, за бездонным воздушным океаном?
— Луна, — сообщил Вайми, словно заметил подругу. — Посмотри.
Найте поднял глаза. Над рдеющей пустотой висел тонкий серп, залитый зеленовато-пепельным сиянием. Скоро он, вслед за солнцем, уйдет под дно мира — эта мысль всегда вызывала в его душе смутный трепет — чтобы завтра взойти на востоке. Иногда мир бросал на луну тень и по её изгибу он видел, что она в четыре раза меньше его и круглая, а не плоский диск. Как там можно жить? Он видел просто далёкий, неровный, громадный каменный шар и не мог сказать, какой он — то ли с кулак величиной, то ли с гору, то ли вообще больше, чем он может вообразить… но иногда, очень редко, он заслонял солнце, и на землю на пару минут опускалась настоящая ночь. Почему так? Это знал Создатель Звёзд. Найте не знал. И все пути небесных огней наклонены по отношению к земле. Поэтому они восходят и заходят, когда небо совершает свой дневной оборот. Но эти пути то поднимаются выше, то опускаются, и нужен целый год, чтобы они вернулись к исходной точке…
