Слегка поеживаясь на холодном осеннем ветру, Гарри Борден меланхолично курил и наблюдал, как рабочие пытаются погрузить на эвакуатор останки «ленд-ровера», на котором он приехал.
Получалось у них, прямо скажем, средне. После того, как на автомобиль рухнула бетонная плита, которой уже так и не суждено будет стать частью перекрытия высокотехнологичного бизнес-центра класса «А», пятый «дискавери» превратился в почти три тонны породистого британского металлолома.
Гарри решил, что стоит относится к этому философски. Было бы гораздо хуже, если бы в момент падения плиты он сам оказался внутри.
А он и так чуть там не оказался.
У рабочих с философским подходом не получалось. Они приняли задачу слишком близко к сердцу и каждый раз, когда останки вырывались из захвата, отчаянно матерились.
Впрочем, не настолько отчаянно, чтобы Гарри подчерпнул для себя что-то новое.
Наконец-то, им удалось установить машину на платформу и кое-как ее там закрепить. Зеваки начали расходится, ибо зрелище больше не обещало ничего интересного.
Сотрудник дорожной полиции закончил заполнять бумаги, вылез из своего экипажа и подсунул Гарри протокол на подпись.
Гарри подписал.
Перед тем, как вернуть Гарри документы, дэпээсник еще раз в них посмотрел.
— Господин Борден, — сказал он. — Ду ю спик инглиш? Ой, чего-то я не туда… Вы по-русски говорите?
— Говорю, — подтвердил Гарри, убирая документы в портфель.
— Можете пояснить, как это произошло?
— Гравитация — бессердечная сука, — пояснил Гарри. — А также налицо грубое нарушение техники безопасности при проведении высотных работ. Часто у вас такое происходит, лейтенант…
— Скворцов, — сказал лейтенант. — Нет, нечасто. Трупы на капот падают, это да, это случается. Но чтоб бетонная плита — такое на моей практике в первый раз.
— А трупы, значит, падают?
— Самоубийства в основном, — сказал Скворцов. — Времена сейчас такие. Депрессивные. В Москва-сити каждую неделю кто-нибудь из окна выпрыгивает. В Лондоне не так?
— Британцы более консервативны и предпочитают резать вены, — сообщил Гарри.
— Машина хоть застрахована была? — поинтересовался Скворцов.
— Не знаю, — сказал Гарри. — Она прокатная, там в документах указано.
— А, ну да, — спохватился Скворцов. — Тогда, наверное, со страховкой все в порядке.
— Скорее всего, — сказал Гарри. — Лейтенант, вам от меня еще что-нибудь нужно?
— Нет, — сказал Скворцов. — Подсказать, где ближайшая станция метро?
— Я уже вызвал такси, — сказал Гарри. — И вон оно подъезжает.
— Простите за нескромный вопрос, а вы в Москве по делам или навещаете кого-то?
— По делам, — сказал Гарри. — Только вчера прилетел.
— А вы за границей всегда пользуетесь автомобилями британского производства?
— Конечно, — сказал Гарри. — Я же патриот.
Скворцов многозначительно посмотрел на остановившуюся под знаком «остановка запрещена» БМВ, раскрашенное в цвета такси и с шашечками на крыше.
— Без фанатизма патриот, — сказал Гарри и сел в такси. — Всего хорошего, лейтенант.
— Добро пожаловать в Москву, — сказал Скворцов и побрел к служебной «весте».
* * *
— А вы не русский, да? — спросил таксист. — Просто у меня в приложении написано, что вас зовут Гарри…
— Я англичанин, — сказал Гарри.
Такси медленно ползло в пробке. Приложение в телефоне показывало, что ползти ему еще, как минимум, час. Может быть, и правда стоило на метро поехать.
— Не люблю англичан, — сказал таксист.
— Почему? — полюбопытствовал Гарри.
— Потому что вы — мировая закулиса, — объяснил таксист. — Вы хитрые, себе на уме, и все время против нас злоумышляете.
— А, ну да, — согласился Гарри.
— И еще вы футбол придумали, — сказал таксист. — А я ненавижу футбол.
Борден был равнодушен к футболу. Он вообще не особенно жаловал командные виды спорта, предпочитая те, в которых главенствует индивидуальный зачет.
Гольф. Теннис.
Благородный английский бокс.
Что может быть благороднее, чем разбить лицо другого человека в кровавую кашу? А клюшкой для гольфа вообще голову проломить можно…
Нельзя сказать, что Гарри часто посещало желание проломить кому-нибудь голову, но последние дни выдались довольно нервные.
— А еще Гарри Поттер, — вспомнил таксист. — Вы дурите голову детям по всему миру. Волшебные палочки, взрывающиеся конфеты, приглашение в Хогвартс. Они сидят и ждут, сидят и ждут и смотрят в окно, а сова так и не прилетает.
— Вряд ли мы можем нести коллективную ответственность за творчество госпожи Роулинг, — заметил Гарри. — А как вам Шекспир?
— Слишком мрачный, — сказал таксист. — Вроде и стихи, а потом бац — и все умерли.
— Шекспир и комедии писал, — напомнил Гарри.
— И что там смешного?
Гарри пожал плечами.
— С юмором вообще все сложно, — сказал он.
— О, еще хваленый английский юмор, — сказал таксист. — Такой тонкий, что порой его и незаметно.
— Английский юмор — это как дорожное движение в Москве, — сказал Гарри. — Оно вроде бы есть, но я же десять минут любуюсь одним и тем же фасадом. И нельзя сказать, что он принадлежит особо длинному зданию.
— Это все новый мэр, чтоб он лечился только в районной поликлинике, — сказал таксист. — Как пришел, так и начал оптимизировать схему дорожного движения, и вот дооптимизировался уже вкрай. Летом у нас тут дожди из жаб шли, а эти все равно плитку на Бульварном перекладывали…
