— Пожалуйста. Еще неизвестно, захочет ли Копытин ехать в лагерь. Это ведь как-никак не дом отдыха.
— Точно! — поддержал его завгар. — Оттуда на соревнования не убежишь.
— Захочет, — убежденно проговорил Терентьев. — Еще как захочет.
— Если будете отпускать его каждый день, — вставил завгар.
— Товарищи! — председательствующий постучал карандашом по столу. — Давайте не будем гадать: захочет — не захочет. Нужно вызвать Копытина сюда. Побеседуем с ним, посмотрим, что и как. Позвоните в гараж, — сказал он Федосееву.
— Пожалуйста, — завгар недовольно пожал плечами. — Только что звонить попусту?
— Почему попусту? — нахмурился Чучкин.
— Да потому что не сидит он на месте. Заводной малый. Опять где-нибудь соревнуется. Натуральный Фигаро.
— При чем Фигаро? — улыбнулся Терентьев.
— Песню такую слышали: «Фигаро здесь, Фигаро там»?
— Ария, а не песня, — поправил Вадим.
— Какая разница? Главное, такой же он сачок, как этот Фигаро.
— Ладно, — сказал Чучкин и вздохнул, предчувствуя близкий конец заседания, — позвоните все ж таки.
Федосеев подошел к телефону, набрал номер.
— Алло, Копытина мне… Нет? — завгар ухмыльнулся и выразительно посмотрел на собравшихся: что, мол, я говорил. — А где он?.. Ну, я говорю, Федосеев. Не узнаешь, что ли… Что, что?.. — Лицо у завгара стало на мгновение суровым, но тут же опять расплылось в ухмылке. — Так, так. А вы что сказали?.. А они?.. Ладненько, я в завкоме. Держи меня в курсе. — Он повесил трубку.
— Что там еще? — спросил председатель.
Завгар сиял, как новенький автомобиль:
— В милиции он.
— Где?
— В отделении сидит, — еще шире расплылся Федосеев. — Звонили, выясняли: у нас ли работает.
Глава третья КОЕ-ЧТО ОБ ОБЕДЕННЫХ ПЕРЕРЫВАХ, ИЛИ ДВА ПРОИСШЕСТВИЯ В ОДНОМ ТРОЛЛЕЙБУСЕ
Обеденный перерыв — не для обеда. Так считал Жора Копытин.
Возможно, что некоторые могут позволить себе этакую роскошь — просидеть за обедом час. Жора был спортсменом, привык ценить даже секунды, поэтому час был для него целым состоянием.
За обеденный перерыв Жора успевал провернуть ворох дел.
Ноги у него были быстрые, сердце крепкое, а энергии — как у тренера, который только что перешел из одного общества в другое.
Вчера, например, именно в этот час Жора познакомился с Наташей.
Началось, правда, все с того, что он заскочил в пельменную и наскоро умял порцию пельменей со сметаной. Не было ничего удивительного в том, что он перенес эту процедуру с конца обеденного перерыва, как случалось всегда, на начало. Жоре нужно было поесть: он спешил к зубному врачу.
Известно, что поход к дантисту — дело затяжное. Это не стометровку бегать, это, если хотите, марафон, да еще с препятствиями. Одна очередь в коридоре чего стоит.
Раньше Жора этого не знал. Не слышал он ни предостерегающего холодного клацанья зубоврачебных инструментов, ни тех вкрадчивых шелестящих звуков, которыми сопровождается замешивание состава для пломбы.
О врачах он вспоминал лишь перед крупными соревнованиями. Врач мерил давление, слушал сердце и, удовлетворенно хлопнув Жору по мускулистой груди, отпускал. Жора скромно улыбался. О его грудь можно было разбивать бутылку шампанского, как о борт корабля, сходящего со стапелей.
Но вот заболел у Копытина зуб. В обеденный перерыв Жора сунулся было в поликлинику и, ужаснувшись, выбежал назад: народу, как на финальном матче. На следующий день он сделал еще одну попытку — тот же результат. А зубная боль не унималась. Не пробился он к врачу и с третьей попытки.
Нужно было менять тактику. Как настоящий спортсмен, он уважал правила, а среди них приглянулось ему одно: граждане с острой зубной болью проходят вне очереди.
Копытин дождался, когда боль стала острой, и прибежал к врачу. Вне очереди и с чистой совестью.
Вот тут-то Жора и попал в надежные руки, а его зуб получил необходимое дополнение в виде пломбы.
— Два часа не есть, — предупредил доктор.
— Угу, — промычал Жора и побежал к гардеробу, где у него стояла сумка с теннисной ракеткой. До конца обеденного перерыва он еще надеялся заскочить в мастерскую и отдать ракетку в перетяжку.
Будь завгар более покладистым человеком, может, Жора так не метался бы. Но Федосеев строго следил, чтобы Копытин тратил на обед никак не больше часа. Другие могли и задержаться минут на десять, но Жора — ни-ни. Не любил завгар Жору, а все потому, что приходилось Копытину часто отпрашиваться. После работы Жора себе не принадлежал. Он принадлежал стадионам и спортплощадкам. Вот и оставалось ему массу мелких дел переносить на обеденный перерыв. Сегодня тоже предстояло отпрашиваться: в Лужниках у него был теннис, а в Сокольниках — кросс.
Он подбежал к остановке, прыгнул в отходивший троллейбус. Зуб не болел, не ныл. Только пломба немножко мешала. Но это пустяки. Жора чувствовал, как его переполняла жизнерадостность здорового человека. Он готов был выскочить и пуститься наперегонки с троллейбусом.
И вдруг он увидел ее. Она сидела вполоборота к Жоре и читала книгу. Нежная, чуть тронутая загаром щека. Длинные светлые волосы, разметавшиеся по спине.
Он подсел к ней и сказал:
— Девушка, по-моему, я вас где-то…
— Где-то видели? Никак не можете припомнить где?
