Дочери человеческие - [25]
— Хотя бы ты одна, — тихо отзывается Георг, — тогда я тоже останусь жив… в твоей памяти и в памяти ребенка.
— Нет! — возражает Мария. — Только с тобой. Только вместе.
Она встает и откидывает брезент.
— Светает. Я хочу видеть твое лицо. Скоро мне придется вернуться в село. Мне нельзя отлучаться надолго, боюсь оставлять твою мать одну.
Она слышит, как поднимается Георг, потом он тоже выходит из шалаша. В рассветном сумраке его лицо бледно, на подбородке курчавится темная борода. Он без улыбки смотрит на Марию, тихо говорит:
— Ты сильная и щедрая… Когда ты со мной, я ни о чем не сожалею и ничего не боюсь.
Они долго смотрят друг другу в глаза, и в эти мгновения они не думают, что где-то идет война, потому что рядом шепчутся камыши, деловито крякают утки и плещется в озере рыба.
Тихо, как тихо…
Мария открывает глаза и видит склоненное над нею бородатое лицо деда Степана.
— Поспала немного? — спрашивает он. — Вот и ладно.
Она всматривается в его лицо, пытаясь отыскать в нем черты Георга. Но он совсем не похож на Георга, и она говорит:
— Его убили… Там, в камышах. Кто-то проговорился. Все слышали выстрелы. Все село… Я тоже слышала.
— Не надо, — прерывает ее дед Степан. — Не вспоминай!
— Они привезли его в лодке… мертвого…
— Не надо, не рассказывай.
Голова Марии перекатывается по подушке, глаза широко открыты.
— Мать его… Катрина, утопилась.
— Невена! — старик трясет уснувшую жену. — Проснись, Невена!
Тело Марии выгибается, она закусывает нижнюю губу, и по подбородку течет струйка крови.
— Мария! Мария, доченька!
Гремит таз или ведро, а ей кажется, что гремят выстрелы. Она стонет.
— Еще немного… потерпи, дочка!
Бухает море, шумит дождь. Камыши шумят… И мечется маятник.
— Мама!.. — впервые кричит Мария, призывая на помощь ту, которую никогда не видела, не знала. — Мамочка!..
— Теперь ты сама мать. Слышишь? Дочка у тебя.
— Дочка, Мария! Дочка!
«Песню… Меня просил Георг… Ладушки-ладушки… Где были? У бабушки…»
— Девочка… Слава богу!
Ей подносят что-то совсем близко, какое-то белое пятно.
— Лада… — говорит Мария и отстраняет от себя пятно, пытается остановить безумное метание маятника.
— Лада… Хорошее имя. Так и назовем.
Ее губы, что-то шепчут, она поет песню своей дочери и все ловит маятник. И тут раздается крик. Славный, печальный крик. Требовательный и призывный. Крик ее дочери.
— Слышу, — говорит Мария, и слабая улыбка появляется на ее губах. Белое пятно снова приближается, но теперь она видит широко открытый горестный рот, сморщенное личико, сжатые красные кулачки.
— Спасибо… — говорит Мария. — Спасибо. Живи…
III. ЛАДА
В мире есть благородное сердце,
И пожатье надежной руки,
И внимательный взгляд,
И жизнь, которая хочет,
Чтоб ее разделили с другими!
Поль Элюар
Когда Лада собралась идти в поселок консервщиков, начался дождь. Это был теплый дождь, падающий отвесно, ровными неторопливыми струями. Дождь, который пахнет цветочной пыльцой и летними травами. Она так и пошла, как собралась: без плаща, в своем любимом пикейном полосатом платье, босиком. И люди, которые шли ей навстречу, тоже были без плащей. Дождь был нужен, его ждали и потому никто не боялся, что промокнет.
Лада шла не торопясь, смотрела на мир сквозь сетку летнего дождя, а ее босые ноги ступали по толстой пыли, прибитой дождем, и пыль вздувалась фонтанчиками.
Подсолнуховое поле встретило ее тихим шелестом шершавых листьев и гулом пчел, которые, не боясь дождя, перелетали с корзинки на корзинку. Пройдя через подсолнуховое поле, Лада вышла на проселок, заросший подорожником. Проселок круто поднимался вверх, перехлестывался через фиолетовый холм, и солнце светило с той стороны, куда убегала дорога, и небо там было окрашено в желтые тона.
Не оглядываясь, Лада поднялась на холм и уже оттуда посмотрела вниз, на поселок, на широко разбежавшиеся новые белые дома, отчеркнутые от холмов и полей полосой оранжевого подсолнечника.
Лицо и плечи Лады были осыпаны желтой цветочной пыльцой, пикейное платье промокло насквозь, а босые ноги были в грязи. Она отбросила со лба волосы и посмотрела на дом, который еще только строился и стоял ближе других к подсолнуховому полю. Рядом возвышался сквозной кран, окна кабинки тускло поблескивали, но стрела его, устремленная вверх, была в этот час недвижима. Весь кран напоминал гигантскую птицу, утерявшую способность летать, но все еще тоскующую по просторам неба.
«Плохо, что там нет людей, — подумала Лада, — я ведь пришла, чтобы видеть, как строится дом». И чем дольше она смотрела на застывший тоскующий кран, на недостроенный серый куб дома с темными еще незрячими окнами, тем острее подступала грусть. «Лучше бы я пошла к морю, но все эти курортники так боятся дождя, а рыбаки ушли в море. Меня в море не берут, сколько их ни просишь. А папы Мити еще целую неделю не будет дома. Вот и опять мне грустно…»
Откуда приходила эта грусть, Лада не знала. Потому что приходила она без причины, просто так. Когда ее спрашивали: «Что с тобой, Лада?» Она отвечала: «Мне грустно». Тогда ее спрашивали, почему, и она пожимала плечами: «Просто так». И это было правдой. Да и какая могла быть причина, если все на месте: и небо, и облака, и тени? Бывало, светит солнце, сверкают листья, шумит ветер, как деловитый озабоченный шмель, и папа Митя дома… Разве от этого может стать грустно?
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.