Дочь воздуха - [50]

Рейнеке слегка смутился. Вообще-то он ни с одной девушкой не заходил так далеко, как с Ликой. Не то, чтобы его останавливало благородство, но наставники Чёрного ордена считали приворотную магию унижением высокого искусства, а среди учеников ходило суеверие, что от этого можно лишиться мужской силы.

— Но Лика говорила…

— А я не говорил, что Л'ииикькая злится именно на это, — засмеялся эльф. — Я только сказал, что похоже.

— Что такое второе из трёх? — снова спросил маг, но эльф опять не ответил. Он вспорхнул человеку на голову и ударил крылом.

— Смотри! Да не туда, балда, туда смотри!

Где-то вдалеке от земли поднимались струи чёрного тумана, более чёрного, чем надвигающаяся темнота, более чёрного, чем приближающаяся туча.

— А вот туда! — показал эльфёныш, показывая в другую сторону.

Там тоже был туман, но молочно-белый. И тот, и другой тянулся на запад, в сторону собирающейся грозы.

— Что это?

— Человеческая магия, — серьёзно ответил Робин.

— Я никогда ничего такого не видел.

— Человеческими глазами такого не увидишь, — пояснил эльф. — Белые пытаются остановить грозу. Они предвидели, что она принесёт много смертей. А чёрные — взять под контроль и насылать потом на всех, кто им не нравится. Они увидели, что это не простое колебание погоды.

Он хихикнул.

— Зря стараются. Человеческой магии никогда не справиться с воздухом.

— Ты вызвал грозу, которая убьёт многих людей, — нахмурился Рейнеке. Воздух стал невыносимым, не то душным, не то свежим, не то переполненным каким-то напряжённым ожиданием. Откуда-то сверху доносились пронзительные женские крики, больше похожие на птичьи.

— Тебе важны другие люди? — насмешливо чирикнул эльфёныш. — Ты же чёрный маг!

Рейнеке попытался поймать королька и отшвырнуть его в сторону, но тот увернулся.

— Да не переживай ты так, смертный! Эта гроза предназначена для тебя, не для других. Сейчас тучи тебя окружат — и на волю вырвутся саламандры.

— Лика говорила, что сильфы боятся саламандр, — не понял Рейнеке.

Королёк издал переливчатую трель.

— Конечно, боятся, ведь те пожирают их живьём. А чем ещё они могут тебя наказать?

На этот раз Рейнеке всё-таки удалось поймать птицу, но эльфёныш просочился у него между пальцами, на ходу принимая свой настоящий облик.

— Это будет весело, сын земли, — заверил он, запуская руку за пазуху. — Куда же я их… ах, да!

Рейнеке тупо наблюдал за эльфом, который лихорадочно связывал крошечное подобие весов из пары травинок и одной веточки. Было… странно. Не верилось, что это всё на самом деле, что он висит в небе, что его хотят убить, что Лика на него злится из-за загадочного «второго из трёх», что бы это ни значило. Всё было не взаправду, как во сне. Может, это и был сон. Может, он уснул и всё это ему просто снится?

— Эй! Эй! — испугался эльф, поднимая на него свои бледно-зелёные глаза. — смертный, ты куда?! Не смей уходить! Слышишь?! Не смей!

Рейнеке заморгал. Он чувствовал себя так, будто проснулся — но знал, что на самом деле уснул ещё крепче. Эльфёныш сжимал в руках самодельные весы, к которым с одной стороны была привязана короткая прядь неопределённо-светлых волос. Его, Рейнеке, волос. Волосы, привязанные с другой стороны, он узнал сразу, он помнил их золотой блеск, их неожиданную жёсткость… Волосы, которые он отсёк, чтобы Лика могла вернуться на небо.

— Так, так, так, — пробормотал себе под нос мальчишка. — Так-так.

Рейнеке вдруг стало страшно. По-настоящему страшно.

— Что ты делаешь?!

— Подумай сам, сын земли, — как-то очень устало отозвался Робин. — Разве ты не знаешь, что сильфы обращаются к нам, когда надо качнуть весы их судьбы? Именно так мы возвращаем их на небо.

Рейнеке похолодел.

— Зачем ты уравновешиваешь наши волосы?

— Чтобы она разделила твою судьбу, конечно.

Робин смотрел на него бесстыдным взглядом.

— Когда на нас кинутся саламандры, тебе должно быть, за кого драться, сын земли, — сообщил он спокойно. — Как иначе ты найдёшь способ защитить сильфов?

Ответить Рейнеке не успел. Буря налетела внезапно. Только что она готовилась, надвигалась — и вдруг обрушилась со страшной мучительной силой. Ветер, что, казалось, выдувает душу из тела. Только вот Рейнеке уже был душой. Что ему терять? Дождь — огромные крупные капли проходили сквозь него, причиняя неожиданную боль. Потом пришёл черёд градин. Рейнеке почти ослеп от захватившей всё темноты. Рядом взвыл Робин.

— Уворачивайся, болван! — прозвучало откуда-то издалека. — Уворачивайся!

Совет был хорош. Рейнеке закрутился ужом, вспоминая уроки, полученные в Чёрном ордене. Там, бывало. Приходилось уворачиваться от чужих заклятий… правда, они никогда не летели сверху.

Над головой прозвучал пронзительный чаячий крик. Против всех законов природы раздался раскат грома… нет… рычание чудовищной ящерицы, вырывающейся на свободу.

— Думай, сын земли! — закричал из темноты Робин. — Думай!

В следующее мгновение волшебник увидел саламандру. Проблеск огня и света, неожиданно холодного, белёсо-синего цвета. Тонкая и гибкая, она бросилась к нему, но вдруг замерла, подняв чудовищную голову. Принюхалась… и побежала, гибкая и стремительная, как настоящая ящерица, цепляясь лапами за струи воды, за тучи… побежала наверх, туда, где бесились призвавшие тучу дочери воздуха.