Дочь степи. Глубокие корни - [9]
«Слышали, что со дня твоего приезда минуло два дня. Стыдно не навестить любимую, не принести приветствия роду почтенного Сарсембая, заменившего тебе отца».
Арслан приготовился ехать туда, но, встретив гостя, решил отложить поездку. Байтюра лежал на смертном одре. В родовых, партийных делах назревали новые распри. Приближались выборы. Старейший из рода Найманов приехал в такой момент неспроста. Поэтому Арсланбай радостно приветствовал Азым-эке, усадил его на почетное место в большой, богато убранной юрте, а женщине, находившейся там, с улыбкой сказал:
— Смотрите, чтобы наш старинный сват не обессудил нас, — заколите жирную ярку, кумыса подайте вдоволь.
Но гостю было не до шуток, и это озадачило хозяина. Было очевидно, что на сердце у Азымбая какая-то горечь.
Арсланбай несколько раз порывался расспросить гостя, но не решался торопить почтенного старика. К счастью, гость недолго заставил себя ждать. Как только кумыс разгорячил кровь, Азымбай открыл тайну:
— С покойным отцом твоим были мы большие друзья. Если бы дочь моя Чулпан осталась в живых, был бы ты моим зятем. И все же в джайляу это я приехал не гостем.
Далее он рассказал о своей поездке в Коргак-Куль, о причине посещения Биремджан-аксакала и под конец остановился на выходке старой Минди.
— Мне перевалило за шестой десяток. В молодости раз поймали меня хохлы на конокрадстве. Избили до полусмерти. С тех пор никто не поднимал на меня руки. Сегодня негодная старуха отколотила меня перед народом. Обругать ее не хватило духу. Единственный раз в жизни не смог я разомкнуть уста. «Ты, — сказала она, — облезлая, паршивая собака, за кость, кинутую Байтюрой, сторожишь его нечестно нажитые стада… Ты, шелудивый пес, бережешь его богатства, награбленные у народа. Да будет проклят твой отец!»
Арсланбай был поражен и искренне пожалел старика, но горе Азымбая было еще глубже.
— Эта безумная старуха научила меня уму-разуму. Что мог я возразить ей? Ведь я и впрямь собака, но только мне никакой кости не перепадало. Бием меня не выбирали, аульным старшиной не назначали, должность волостного управителя мне только снилась… А если изредка я пил кумыс бая, ел мясо — так разве казахский народ не наделяет этим угощением даже безродного татарина, бродящего по степи? Сильно расстроился я. И вот, не возвращаясь из Коргак-Куля к Найманам, приехал я в Яман-Чуль…
Эту ночь старик провел у Арсланбая. Долго беседовали хозяин и гость. Рассказал Арсланбай о пережитом, о виденном, услышал о распрях, возникавших в Сары-Арка за последние два года.
На следующий день, поев мяса и опьянев от кумыса, Азымбай-эке сказал свое последнее слово:
— Сын мой, поезжай в джайляу Алтын-Куль. Сарманам передай мой салям. Старейшим этого рода донеси мои слова. Каменные горы, как бы ни были крепки, со временем рассыпаются. Широкие озера, многоводные, как море, высыхают. Так же и род Байтюры. Если Танабуга, Кара-Айгыр, Кзыл-Корт, Сарманы замыслят организовать новый союз, лучшие представители народа будут готовы прийти к ним на помощь… Пусть Сарсембай прислушается к моим словам.
Арсланбай ясно понял намек старика. Обрадованный, он ответил:
— Вы, Азым-эке, нашли дорогу в наше джайляу. Род Танабуга всегда желает видеть вас своим гостем.
Они вышли в степь. Лошади стояли оседланные. Уже продев ногу в стремя, старик высказал свою сокровенную жалобу:
— Создатель наделил меня и умом и языком, но бедному нет в этом мире уважения. Положение мое у Байтюры, оскорбление, которое нанесла мне старуха, на много лет сократили мою жизнь. Хоть остаток проведу по-человечески!
Провожающие не поняли слов гостя и с недоумением переглянулись. Азым-эке и Арсланбай сели на коней. Один поехал в Якты-Куль, другой — к своей любимой Карлыгач-Слу.
X
Степь проснулась вместе с алыми лучами восходящего солнца. Джайляу Сарсембая, расположенное около Алтын-Куля, медленно начало оживать.
Первыми зашевелились овцы. С наступлением зари они начинали тихонько блеять. На их голоса, протирая глаза, поднял голову хромой чабан Кучербай.
Природа проснулась. Над озером поднимался легкий белый туман. Лучи восходящего солнца блестели в росе, покрывавшей сочную землю степи.
Но эта картина не тронула усталого сердца старика. На своем веку он видел много белых степных зорь, золотых всходов. И если бы взамен их ему дали лишний час сна, то его разбитые кости могли бы немного отдохнуть. Но это было невозможно. Только вчера бай заметил ему: «Поздно уходишь, рано возвращаешься…»
Кучербай, позевывая, тяжело поднялся, расправил свои онемевшие члены и направился к средней юрте.
Все еще спали. Проснулась одна тукал, исполнявшая все работы по дому. Встав с постели, она оправила растрепавшиеся волосы и сонным голосом сказала чабану:
— Откинь-ка войлок…
Старик вышел наружу и, потянув аркан, свитый из шерсти и конского волоса, откинул верхнюю кошму юрты. Сразу стало светло, и юрта наполнилась свежим воздухом.
Тем временем тукал приготовила для старика все необходимое. Старик плеснул себе на руки несколько капель воды, вытерся грязным полотенцем, съел поданную ему на деревянном блюде густую кузя[37]. После этого он взял маленький кожаный турсук с айраном и вышел из юрты.
Творчество немецкого советского писателя Алекса Дебольски знакомо русскому читателю по романам «Туман», «Такое долгое лето, «Истина стоит жизни», а также книге очерков «От Белого моря до Черного». В новый сборник А. Дебольски вошли рассказы, написанные им в 50-е — 80-е годы. Ведущие темы рассказов — становление характера молодого человека, верность долгу, бескорыстная готовность помочь товарищу в беде, разоблачение порочной системы отношений в буржуазном мире.
Действие романа Владимира Дмитриевича Фоменко «Память земли» относится к началу 50-х годов, ко времени строительства Волго-Донского канала. Основные сюжетные линии произведения и судьбы его персонажей — Любы Фрянсковой, Настасьи Щепетковой, Голубова, Конкина, Голикова, Орлова и других — определены необходимостью переселения на новые земли донских станиц и хуторов, расположенных на территории будущего Цимлянского моря. Резкий перелом в привычном, устоявшемся укладе бытия обнажает истинную сущность многих человеческих характеров, от рядового колхозника до руководителя района.
Чувашский писатель Владимир Ухли известен русскому читателю как автор повести «Альдук» и ряда рассказов. Новое произведение писателя, роман «Шургельцы», как и все его произведения, посвящен современной чувашской деревне. Действие романа охватывает 1952—1953 годы. Автор рассказывает о колхозе «Знамя коммунизма». Туда возвращается из армии молодой парень Ванюш Ерусланов. Его назначают заведующим фермой, но работать ему мешают председатель колхоза Шихранов и его компания. После XX съезда партии Шихранова устраняют от руководства и председателем становится парторг Салмин.
Жанна Владимировна Гаузнер (1912—1962) — ленинградская писательница, автор романов и повестей «Париж — веселый город», «Вот мы и дома», «Я увижу Москву», «Мальчик и небо», «Конец фильма». Отличительная черта творчества Жанны Гаузнер — пристальное внимание к судьбам людей, к их горестям и радостям. В повести «Париж — веселый город», во многом автобиографической, писательница показала трагедию западного мира, одиночество и духовный кризис его художественной интеллигенции. В повести «Мальчик и небо» рассказана история испанского ребенка, который обрел в нашей стране новую родину и новую семью. «Конец фильма» — последняя работа Ж. Гаузнер, опубликованная уже после ее смерти.
В повести «Окна, открытые настежь» (на украинском языке — «Свежий воздух для матери») живут и действуют наши современники, советские люди, рабочие большого завода и прежде всего молодежь. В этой повести, сюжет которой ограничен рамками одной семьи, семьи инженера-строителя, автор разрешает тему формирования и становления характера молодого человека нашего времени. С резкого расхождения во взглядах главы семьи с приемным сыном и начинается семейный конфликт, который в дальнейшем все яснее определяется как конфликт большого общественного звучания. Перед читателем проходит целый ряд активных строителей коммунистического будущего.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!