Дочь степи. Глубокие корни - [37]
Сверкнули острые глаза пастуха. Он выхватил из-за пояса плеть и замахнулся на батрака.
— Так, значит, не напрасны были мои подозрения!
Но батрак не испугался. Теперь у него руки были развязаны.
— Ты, Юнес-ага, — сказал он, — умей сохранять свое достоинство или уходи, покуда цел.
Старик сдержался и с усмешкой обратился к батраку:
— Между нами: чем купил тебя мирза Якуп?
Джолконбай рассмеялся.
— Хотел купить, да не смог. Если бы вместо Джолконбая был Юнес или Азымбай, Найманам не пришлось бы много тратиться… А мне претит такое дело.
И рассказал все как было.
Джолконбай лет восемнадцати от роду покинул степь, ушел на заработки. Работал пастухом у украинцев, у русских богатых казаков дворником, в городе, на заводе, возчиком. Как-то, возвращаясь в джайляу, встретил в ауле Биремджан-аксакала молодую вдову. Приглянулась она ему. Вдова согласилась за него выйти, но поставила условие: «Дай четыре головы скота и тридцать рублей денег, тогда выйду за тебя замуж». Джигит перестал ездить на сторону, нанялся к Сарсембаю за пятьдесят рублей в год. Спустя год открыл хозяину тайну и попросил:
— Или прибавь жалованья, или обещай женить меня на этой вдове.
— Работай, там видно будет. В долгу не останусь, — ответил бай.
Джигит работал три года — ждал. Бай обещания не выполнил. Вдова решительно заявила:
— Столько времени ждала, а ты не мог обзавестись четырьмя головами скота! Пропади пропадом все твое джигитство! Сердце мое склоняется к другому.
Но откуда джигиту получить требуемое? Сарсембай забыл о своем обещании. И вот этой весной, на ярмарке, подозвал джигита Янгырбай и сказал:
— Срамишься ты перед народом. Храбр ты, как сокол, неужто же упустишь вдову? Сарсембай не сумел оценить тебя. Ты продолжай у него работать, но изредка, когда понадобится, послужи и нам — сообщи, если узнаешь что-нибудь важное. За то желудок твой насытится мясом, сердце — женщиной.
Джолконбай отругал бая на чем свет стоит.
— Не сбивай на такое дело…
Но Янгырбай не рассердился, он только добавил:
— Запомни слова мои. Не будь дураком.
Вчера собрались старейшины четырех родов. Совещались. Многое из их речей слышал Джолконбай. Охватила джигита злоба, вспомнились слова Янгырбая. И когда сел на коня, чтобы ехать в табун, потянул повод, поворачивая в сторону Якты-Куля. Но внезапно родилось сомнение:
«И Сарсембай и Янгырбай не один ли пес? Какая польза, если победят Сарманы? Какой вред, если победят Найманы?.. С какой стати везу я тайны Кзыл-Кома в Якты-Куль?»
Встретился тут знахарь. Но и он ничего определенного не сказал. Джигит от боли сердечной огрел его плетью и повернул коня…
Старый Юнес, поняв, как было дело, сильно огорчился.
Он подошел к джигиту, положил руку ему на плечо и сказал:
— Ну, светик мой, ошибка моя! Не ходи в суд, не рассказывай сплетницам-старухам. Бай сдержит обещание, пошлет свах к твоей вдове, даст четыре головы скота. Наслаждайся с любимой.
— Много плетей испробовала моя спина здесь. Если вдова вышла за другого, что делать мне тогда с вашим обещанием? Если суждено, найдется какая-нибудь и на мою долю, а не суждено — разве мало в этой широкой степи джигитов, чье сердце голодает по женщине, а желудок по еде? Баю скажи — пусть заплатит, что полагается. Я ухожу… У русского ли казака, у украинца ли, на заводе ли в городе — не все ли мне равно? Мне везде привычно…
Юнес вышел из юрты.
Карлыгач принесла батраку маленький турсук кумыса, немного мяса и баурсаков. Джигит наелся, напился досыта и повалился на кошму. Он проспал почти сутки.
XLIII
Много думал Арсланбай, вернувшись под вечер в Яман-Чуль. Как быть? Он не одинокий джигит, он бай, старший аула, состоящего из десяти семейств. И хоть имелись в этом джайляу мужчины старше его, белобородые, но они были бедны, и всеми делами верховодил Арслан. Сильно бранился Бирем-эке. Больше советоваться не с кем. Не стрясется ли беда над всем родом Танабуга? Два дня ломал голову джигит. На третий день к вечеру велел привести из стада жирную овцу. Приказал, кроме мяса, сварить колбасы и подать вдоволь кумыса и позвал трех надежных джигитов.
— Вы, храбрые молодцы, скажите: если джигит и девушка много лет любят друг друга, но если родители девушки все же хотят отдать ее другому, за которого была она просватана в младенчестве, если просьбы, уговоры не действуют, как бы вы поступили?
Был среди гостей сметливый, ловкий весельчак Тургайбай. Сдвинул он малахай на затылок, поправил плеть, заткнутую за пояс и со смехом спросил Арслана:
— Намеков твоих не понимаю, говори прямо: сегодня пригласил ты нас, чтобы мы украли из джайляу Кзыл-Ком дочь Сарсембая Карлыгач-Слу? Не так ли?
Хозяин в тон ответил.
— Если так, если для этого позвал вас, что скажете?
— Что можем ответить мы? Или, думаешь, боимся съездить в Кзыл-Ком? — весело отозвались гости.
Джигиты единодушно выразили полное свое согласие. К наступлению темноты пять лучших коней Арсланбая стояли уже оседланными.
После мяса выпили кумыса, выкурили папиросы, немного побалагурили, а потом четверо верховых джигитов с одной свободной оседланной лошадью поскакали по широкой степи в сторону джайляу Сарсембая.
Хабу Кациев — один из зачинателей балкарской советской прозы. Роман «Тамада» рассказывает о судьбе Жамилят Таулановой, талантливой горянки, смело возглавившей отстающий колхоз в трудные пятидесятые годы. Вся жизнь Жамилят была утверждением достоинства, общественной значимости женщины. И не случайно ее, за самоотверженную, отеческую заботу о людях, седобородые аксакалы, а за ними и все жители Большой Поляны, стали называть тамадой — вопреки вековым традициям, считавшим это звание привилегией мужчины.
Книга — о событиях Великой Отечественной войны. Главный герой — ветеран войны Николай Градов — человек сложной, нелегкой судьбы, кристально честный коммунист, принципиальный, требовательный не только к себе и к своим поступкам, но и к окружающим его людям. От его имени идет повествование о побратимах-фронтовиках, об их делах, порой незаметных, но воистину героических.
Зима. Степь. Далеко от города, в снегах, затерялось местечко Соленая Балка. В степи возвышается буровая вышка нефтеразведчиков, барак, в котором они живут. Бригадой буровиков руководит молодой мастер Алексей Кедрин — человек творческой «закваски», смело идущий по неизведанным путям нового, всегда сопряженного с риском. Трудное и сложное задание получили буровики, но ничего не останавливает их: ни удаленность от родного дома, ни трескучие морозы, ни многодневные метели. Они добиваются своего — весной из скважины, пробуренной ими, ударит фонтан «черного золота»… Под стать Алексею Кедрину — Галина, жена главного инженера конторы бурения Никиты Гурьева.
В сборник вошли созданные в разное время публицистические эссе и очерки о людях, которых автор хорошо знал, о событиях, свидетелем и участником которых был на протяжении многих десятилетий. Изображая тружеников войны и мира, известных писателей, художников и артистов, Савва Голованивский осмысливает социальный и нравственный характер их действий и поступков.
Илья Зиновьевич Гордон — известный еврейский писатель, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на идиш, русском и других языках. Читатели знают Илью Гордона по книгам «Бурьян», «Ингул-бояр», «Повести и рассказы», «Три брата», «Вначале их было двое», «Вчера и сегодня», «Просторы», «Избранное» и другим. В документально-художественном романе «Под жарким солнцем» повествуется о человеке неиссякаемой творческой энергии, смелых поисков и новаторских идей, который вместе со своими сподвижниками в сложных природных условиях создал в безводной крымской степи крупнейший агропромышленный комплекс.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!