Дочь Лебедя - [43]

Мы сидели на полу и ели с бумажных тарелок. Сильви прикончила мясо, сыр и бутылку вина. Она сказала, что если мужчина тебя любит, то хочет жить вместе с тобой, если только он не отвел тебе роль любовницы. Тогда он захочет держать тебя на определенной дистанции, чтобы росло желание.

— Обычная рутина убивает любовь, — добавила она.

Мне стало интересно — включает ли это в себя и приготовление для него чая и завтрака по утрам? Я ничего не понимала.

Чем больше говорила Сильви, тем больше она припоминала разные случаи из жизни.

— Самая лучшая связь та, которая не может быть полностью реализована. Если ты хочешь обычной спокойной жизни, у вас должны быть общие вкусы и друзья, но если ты хочешь необыкновенную страсть, ты должна быть счастлива тем, что случайно перепадает тебе.

— Все это так сложно и непонятно, — ответила я. — Разве нет другого пути?

— А мне хочется и того, и другого. Я вижу, что Марк становится обыденной жизнью для меня, да и я для него. Но мне хочется сумасшедшей страсти!

— Я никогда не бываю уверена, когда я увижу его снова, — заметила я, чтобы она не завидовала так откровенно.

— Это же прекрасно! Здесь есть элемент сюрприза.

Я знала, что мне придется очернить мою связь для Сильви, убедить ее, что я очень несчастлива. Но в то же время у меня была гордость, и тщеславие, и желание так изобразить мою связь, чтобы она засияла.

— Спустя пятнадцать или двадцать лет, когда состарюсь, я буду вспоминать это состояние как самую огромную любовь в моей жизни!

Сильви вздохнула.

— Он хороший любовник? — спросила она.

Я как-то не думала о нем именно в этом плане. Каждое его возвращение вызывало у меня огромный прилив благодарности, и как только он появлялся, я чувствовала уверенность, что тебя хотят.

— Да, — ответила я.

Сильви сразу же выдала очередное клише.

— Быть хорошим любовником значит иметь огромную практику, так говорит моя мать. Это как игра на фортепьяно! Музыканты должны заниматься каждый день. И они не играют одну и ту же вещь. — Сильви вздохнула и спросила: — У тебя нет шоколада или пирожного?

Я встала, пошла на кухню и вернулась с печеньем.

— И это все? — спросила Сильви. Я сказала, что да.

— А как насчет шоколада, который он приносит тебе? Разве мы не можем съесть его?

— Нет! — ответила я. Мне хотелось обсуждать с ней только то, что интересовало меня.

— Я хочу, чтобы он любил меня, — сказала я. Как будто она что-то могла сделать.

— Он и так тебя любит, — заметила Сильви, поглощая печенье.

— Смотри на меня, когда ты говоришь это.

— Хорошо, я смотрю на тебя. Он тебя любит!

— Но откуда я знаю? О, Сильви, ты не можешь разложить карты или как-то еще погадать мне? Разве нельзя что-то придумать?

— Ты не должна его спрашивать. Мужчины ненавидят такие вопросы больше всего!

— Я знаю, ну и что мне делать?

Сидя на полу, я слушала трюизмы Сильви, как будто их было возможно применять ко мне и Феликсу. Ее советы было невозможно выполнить: брать, молчать, исчезать, быть таинственной, никогда ничего не показывать, и тебя станут любить? Подражать Дафне, мчаться по лесу, выглядывать из-за деревьев, исчезнуть, выть в ночи, и если тебя поймают — превратиться в дерево. Это же невозможно. Как вы сможете сделать это, если у вас две ноги в сабо, на вас надет комбинезон, у вас есть номер телефона и даже работа.

Советы Сильви не принесли никакого успокоения, но в них все же было что-то, что притупляло боль. Как будто у любви были какие-то правила, структура, форма. И если все это можно было изучить, то можно было понять инструкции и пользоваться ими. Но Сильви, конечно же, не знала того, что происходило между мной и Феликсом. И если я начну действовать по схеме, то все может быть мигом разрушено. Я знала это совершенно точно. Посмотрев на часы, я поднялась — было уже половина одиннадцатого.

— Он скоро придет, — сказала я. Сильви подложила руки под голову и развалилась на ковре.

— Может, мне стоит посмотреть на это животное, — проговорила она. Я почувствовала, что каменею, но она продолжала: — Сколько раз я приглашала тебя поужинать вместе со мной и Марком? Я показала тебе моего мужика, теперь пришла твоя очередь показать мне твоего.

— Твой, — сказала я, — это часть обычной жизни. Ты сама так сказала. Общие друзья, общие интересы. Мой — это секрет и что-то необычное. Не проси у меня, чтобы я познакомила тебя с ним.

Она перевернулась на живот и сказала:

— Ну подожди! Когда у меня в жизни тоже появится хорошенький большой секрет и ты станешь умолять меня, чтобы я поделилась с тобой, я этого не сделаю. Я буду держать его при себе и даже не скажу тебе, что он у меня есть.

«Не зли ее», — сказал мне внутренний голос. — «Почему? — подумала я. — Она просто поросенок. И ты ведь сама пригласила ее». Я помнила голос, который сказал «Сильви», нет, «позвони Сильви». Я посмотрела, где она оставила свою сумку и очки, чтобы я могла помочь ей собраться за минуту и проводить к двери.

Я начала задыхаться. Он скоро придет. Они могут встретиться. Этого не должно произойти.

— Пожалуйста, уходи!

— Хорошо, — сказала она, все еще лежа на ковре. — Так и скажи, что хочешь вышвырнуть меня отсюда после всего, что я сделала для тебя. Кто тебя отправил к Розе?