Дочь Лебедя - [41]

Сильви провела несколько неприятных недель с Марком в отеле в Девиле. Он там постоянно играл в покер со своими друзьями. Ей позволялось следить за игрой. Я подумала, что идиотская стратегия пожинает такие же идиотские плоды. Она отгадала мои мысли.

— То, что у меня с Марком, ты же понимаешь, это совсем не страсть, не то, что ты чувствуешь.

В следующий раз она сказала:

— Марка так легко вычислить…

Это было тогда, когда я ей рассказала, что ждала целых три вечера звонка Феликса, его прихода.

Я рассказала ей о шоколадках, которые он дарил мне.

— Как романтично, — заметила Сильви. Я показала на цепочку у нее на шее, с нее свисало маленькое круглое золотое сердечко.

— Марк дарит тебе настоящие подарки. — Я ненавидела золото, но, возможно, если бы Феликс подарил бы мне что-то из золота, я бы думала по-другому.

Марк арендовал дом в Портофино на время Пасхи. Сильви показала мне фотографии дома, которые Марк получил от агента по недвижимости. Он стоял на вершине скалы, с балконами, дом в виде трубы. Я ждала, может, меня пригласят.

— Сколько там спален? — небрежно спросила я.

— О, шесть или семь, полно, — сказала Сильви. — Почему бы тебе и твоему мужчине-загадке не приехать и не провести с нами недельку?

Я представила себе Феликса и меня на поезде или в самолете.

— Как вы собираетесь туда добираться?

— Мне кажется, что Марк нанимает машину от Милана, а потом на самолете.

Прошел март, и начался апрель, и она так и не пригласила меня. В этом году была поздняя Пасха.

— Это не мой дом, — сказала она как-то. — Ты должна понять.

Когда я не могла спрашивать Розу или Сильви, я могла спросить свой внутренний голос. Правда, чтобы его вызвать, мне приходилось быть заранее очень дисциплинированной. Когда мне сильно хотелось чего-нибудь, когда я лежала на полу комнаты вся похолодевшая, потому что Феликс не приходил и не звонил, когда у меня горело лицо, потому что он был холоден со мной по телефону, я никогда не слышала внутреннего голоса. Только в редкие моменты, когда я, довольная, шла по улице, или когда была так занята на студии, что и не думала о Феликсе, тогда неожиданно приходил голос, спокойный, приятного тембра. Он мог сказать: «Сейчас же иди домой!», или же: «Он позвонит тебе сегодня вечером». Голос никогда не ошибался. Он был как зигзагообразный путь в моей жизни, невидимый, но тем не менее на который можно было положиться.

Я начала работать и с другими фотографами. Люк нанял меня на два дня, когда Делаборд принимал целебные ванны вместе со своей бывшей женой. Это была небольшая работа, но все дело было в том, что Люк начал подписывать свои работы и мог мне платить. Я даже почувствовала, что мы подросли и стали стоящими людьми. Мы смеялись по поводу мании Делаборда. Нас слушали модели и тоже смеялись. Как-то я снимала косметику в гримерной, и вдруг вошел Делаборд.

— Итак, ты работаешь потихоньку от меня? — сказал он.

— Вы сами говорили, что я могу работать с другими фотографами, — ответила я ему.

— С другими — да, но с бывшим моим помощником — нет! Я не потерплю подобного свинства!

Я промолчала.

— Если Андре не показал бы мне эти снимки, я бы так ничего и не знал. Рад, что здесь есть кто-то, кто на моей стороне! — сказал он и вышел.

Андре, этот маленький вонючка, дерьмо! Я слышала, как входная дверь захлопнулась, и пошла искать Андре в проявочную.

— Послушай, ты, проклятый педрило! — начала я, широко открыв дверь.

— Свет! Закрой дверь, ты что обалдела? Закрой сейчас же!

Я закрыла. В ванночке лежали фотографии, сделанные днем.

Он стоял ко мне спиной.

— Послушай, — начала я. — Я тебя ненавижу! — только и смогла я сказать.

— А, не только ты, — ответил он, наклонившись над ванночками.

— Другие тоже ненавидят тебя? — переспросила я, удивленная его ответом. Это было чудесно. Если он собирался и дальше говорить в подобном тоне, я с удовольствием его послушаю.

— Ну? — подтолкнула я.

— Ты думаешь, ты единственная? Да нет, есть еще, — произнес он.

Я скрестила руки на груди и прислонилась к двери.

— Если ты и похожа на мальчишку, это совсем не значит, что ты можешь иметь все, что хочешь.

— Андре, ты плохой друг. Я все время рассказывала отцу и Мишелю Дюпюи, какой ты талантливый и умный, а ты просто шпионил за нами?!

— Только тогда, когда ты не была вместе с Феликсом, — был его ответ. — Ты считаешь, что единственная и неповторимая, я прав? Так ты у него не одна! Я был у него первым! И скажу тебе больше — он предпочитает мальчиков.

Я не могла сдвинуться с места. Стук сердца отдавался в каждой частичке моего тела. Никто, кроме меня, не знал этого имени. Мне хотелось швырнуть чем-то в Андре и хотелось провалиться сквозь землю, и я быстро вышла из лаборатории.

Я побежала домой. И не знала, что же мне делать дальше. Я могла позвонить на студию и припереть Андре. «Ну-ка, скажи мне его фамилию», — могла потребовать я. Он может сказать какое-то другое имя, и это не будет мой Феликс. И все опять будет в порядке.

Но я не могла полагаться на это…

Феликс на улице в первый день. Феликс у входа в «Голденберг». Феликс ждал Андре! Феликс — часть чьей-то другой жизни, а совсем не подарок судьбы! Не мой божественный мужчина.