Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [64]
Ходили слухи, что в лагерях смерти разместили фабрики по переработке жира из тел убитых евреев в мыло, — эхо антигерманской пропаганды времен Первой мировой. Эта версия позволяла хоть как-то рационально объяснить зверства нацистов, ибо то, что они методично истребляют целый народ, казалось просто немыслимым[552].
В этой запутанной и нервозной обстановке Наполеон представил свои выводы об Аушвице. Скорее всего, в тот момент Ровецкий не встречался с Наполеоном лично. Однако можно предположить, что лидер варшавского подполья одобрил срочный отъезд Наполеона в Лондон и напомнил курьеру об осторожности: всех встревожили массовые аресты польских агентов, работавших во Франции[553].
На следующий день, 9 августа, Наполеон покинул Варшаву. Он должен был рассказать в Лондоне о самоубийстве Чернякова и об убийствах евреев из гетто — за первые 18 дней операции было уничтожено сто тысяч человек. Кроме того, Наполеон вез микропленки с сообщениями от варшавских политических партий. Переносить на микропленку письмо, предположительно написанное Витольдом, и полученные от Стащека данные было некогда, но ключевые фразы и цифры Наполеон запомнил. Он был уверен, что через пару недель доберется до Британии[554].
Наполеон планировал ехать через Швейцарию. Он сделал пересадку в Кракове, где под видом солдата вермахта Густава Молина мог сесть в военный состав, ежедневно курсировавший между Веной и фронтом. Поезда ходили в основном по ночам, темные вагоны были забиты спавшими мужчинами, которые сидели, прислонившись к окнам, или лежали на рюкзаках прямо на полу. Часто слышались недовольные разговоры: Гитлер развернул мощное наступление на юге Советского Союза с целью захвата нефтяных месторождений на Кавказе, но встретил ожесточенное сопротивление русских, и теперь его солдат ждала еще одна изнурительная зимняя кампания. Гестаповцы редко заходили в вагоны, поскольку боялись навлечь на себя гнев солдат[555].
Наполеон в Варшаве. Ок. 1942 года.
Предоставлено Янинкой Сальской
Утром 10 августа Наполеон прибыл в Вену. Вечером того же дня он сел на поезд до Цюриха. Рано утром 11 августа поезд остановился на станции Фельдкирх, на границе с Лихтенштейном и Швейцарией. Пассажиров заставили сойти для проверки виз на таможне. Огни станции освещали табличку над дверью с надписью «Один народ, один рейх, один фюрер» и двухметровый забор из колючей проволоки, тянувшийся по обеим сторонам путей. Граница между странами проходила по протекавшему неподалеку Рейну, и евреи, бежавшие от облав в Словакии под защиту нейтральной Швейцарии, пытались пересечь реку. Такие отчаянные попытки случались почти каждую ночь, и Швейцария приняла более ста тысяч иностранцев, в том числе около десяти тысяч беженцев. Однако с августа 1942 года власти страны начали передавать пойманных евреев немцам, поскольку опасались наплыва беженцев после прогремевших по всей Европе нацистских облав[556].
Это был самый опасный момент путешествия Наполеона, но немецкие пограничники и местные охранники лишь бегло обыскали его и помахали ему в предрассветной темноте. Должно быть, он с удовольствием наблюдал, как из-за гор встает солнце. В Цюрихе он пересел на поезд до Берна, столицы Швейцарии, куда прибыл в полдень 12 августа. Прямо с вокзала Наполеон, стараясь не привлекать к себе внимания, поспешил по мощеным улицам Старого города в сторону польского посольства на Эльфенштрассе, 20.
Тихий Берн превратился в центр европейской разведки. Штаб-квартиры немецких, британских, американских и советских разведслужб располагались в нескольких сотнях метров друг от друга. Все эти места можно было посетить за одно утро, и некоторые шпионы так и делали, играя в двойных и тройных агентов. В барах и ресторанах было полно загадочных субъектов, которые делились секретами или предлагали посреднические услуги. Немцы мирились с такой деятельностью: для них было важно, чтобы эти каналы оставались открытыми, несмотря на всю сложность подобных коммуникаций. Согласно известным источникам, Вильгельм Канарис, глава Абвера, немецкой службы военной разведки, состоял в любовной связи с полькой Галиной Шиманьской, шпионкой, которую он подсылал, чтобы «прощупывать» британцев[557].
Информация, передававшаяся в прокуренных кафе или темных переулках Берна, в основном представляла собой слухи и пересказ устаревших сведений, а иногда и просто небылицы (выдуманные ради обещанной награды). Разумеется, столь ценным материалом, какой был у Наполеона, располагали считаные единицы, и он понимал, что серьезно рискует. Польское посольство снискало печальную славу: его корреспонденцию перехватывали, а телефоны прослушивали. Одно неосторожное слово — и гестапо начнет на него охоту.
Наполеон не был первым, кто доставил в Швейцарию в то лето новости о развернутой нацистами программе уничтожения евреев. Эдуард Шульте, немецкий промышленник из Бреслау, узнал о планах Гитлера по истреблению евреев из источника в нацистском руководстве. В конце июля Шульте отправился в Цюрих, чтобы передать эту информацию своему другу — адвокату, еврею по национальности. Через сионистскую организацию новость попала в дипломатические представительства Великобритании и США в Женеве, откуда ее передали еврейским лидерам на Западе. Сведения, которые сообщил Шульте, имели важнейшее значение для понимания сути преступлений нацистов: убийства носят систематический характер, нацистский террор охватил всю Европу. Однако только в донесении Наполеона содержались доказательства того, что Аушвиц играет центральную роль в этой масштабной кампании убийств
