Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [20]
Эта мысль показалась его товарищу — тощему парню с ехидным взглядом — настолько нелепой, что он не сдержался и воскликнул: «Ты что, забыл, где находишься? В военной академии, что ли, муштруешь курсантов? Посмотри на себя — ты больше похож на нищего или на арестанта, чем на офицера. Мы должны забыть, кем мы были, и стараться не потерять то, что от нас осталось»[153].
Витольд подошел и спросил, офицеры ли они. Ехидный представился Константином Пекарским и предложил называть его Кон (то есть «кот» по-польски). Человека с синяками звали Мечислав Лебиш. Они оба были лейтенантами конной артиллерии и прибыли в одной партии с Витольдом прошлой ночью. Мечислава избили в уборной из-за того, что он возмутился, увидев, как капо обращались с заключенным-евреем.
Концентрационный лагерь Аушвиц, 1940 год
Джон Гилкс
Все трое обменялись своими наблюдениями. Больше всех говорил Кон, он даже похвастался своими успехами в прыжках на лошади, чем вызвал у Витольда улыбку. Витольд уже собирался уходить, когда ему преградил путь грузный немец. Это был капо, управлявший блоком Кона. Ему нужны были добровольцы, но никто не вызвался, и он выбрал десять человек, в том числе Кона и Витольда, и приказал следовать за ним. Заключенным предстояло набивать матрасы опилками. Это была довольно простая задача, и Кону удалось хоть немного отдохнуть после дневной муштры. С плаца доносились звуки побоев, а затем послышалось нестройное пение[154].
Кон Пекарский. Ок. 1941 года.
Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау
Пока они работали, Витольд потихоньку расспросил Кона о службе. «Он говорил очень мягко, без гонора, — вспоминал Кон, — и предпочитал слушать, а не выражать собственное мнение». В тот момент Кон даже не догадывался, что Витольд проверяет его как потенциального кандидата в члены ячейки Сопротивления[155].
Перед ужином состоялась последняя перекличка, во время которой больные заключенные, пытавшиеся попасть в госпиталь, должны были раздеться догола и пройтись перед заместителем коменданта Фричем. Большинство из них после одного-двух ударов возвращались обратно в строй. В госпиталь направляли только тех, у кого были сломаны руки или ноги или наблюдалось сильное истощение. Витольд снова подумал о Деринге и, вероятно, принялся размышлять, как попасть в госпиталь, не подвергаясь осмотру. Умерших за день сложили в ряд, посчитали и отнесли в крематорий[156].
Заключенные вернулись в свои бараки на ужин. Каждому блоку полагалось несколько буханок хлеба, который доставляли из пекарни, расположенной за пределами лагеря. Задача Витольда состояла в том, чтобы разделить темный, тяжелый хлеб на порции примерно по двести граммов. Он раздавал хлеб с полоской свиного сала и кружкой кофе, приготовленного на отвратительной на вкус воде. Опытные заключенные советовали новичкам оставить часть хлеба на завтрак, но люди были слишком голодны, чтобы удержаться от соблазна съесть всё до крошки[157].
После еды помощник Шталлера, Кацик, стал обучать заключенных лагерной песне — это были как раз те странные звуки, которые Витольд слышал днем. Их капо очень любит музыку, объяснил Кацик, и плохое исполнение сильно разочарует его. Пронзительным, жалобным голосом, который в других обстоятельствах вызвал бы у присутствующих смех, Кацик затянул первую строчку переделанной военной песни: «Я нахожусь в лагере Аушвиц, день, месяц, год, / Но я счастлив и с радостью думаю о родных, которые так далеко». Весь вечер они репетировали, а Шталлер время от времени просовывался в дверь, наклоняясь вперед, и слушал, сложив руки за спиной, будто испытывал огромное удовольствие[158].
Прозвучал гонг, означавший «отбой». Заключенные уложили свои матрасы на пол и легли, чтобы Витольд сосчитал их и доложил Шталлеру. Потом капо прохаживался вдоль рядов, приказывая то одному, то другому заключенному показать ему ногу — так он проверял их чистоту. Нарушители получали несколько ударов по ягодицам. Наконец, Шталлер, тяжело дыша, выключил свет. После первого дня в лагере Витольд начал осознавать, что идея устроить побег наивна. Он должен предупредить Варшаву об условиях содержания в лагере. Интуиция подсказывала Витольду, что другие испытают такой же ужас, как и он сам. Если Ровецкий сообщит британцам, они обязательно отреагируют. Но кому можно доверить передачу сообщений на волю? Витольд надеялся, что какие-то идеи подскажет Деринг. Главное — найти его[159].
Глава 4. Выжившие
На следующее утро после переклички Витольд направился в госпиталь. Он надеялся найти Деринга. Капо набирали заключенных в отряды для работы за территорией лагеря. Новоприбывшие в замешательстве толпились у ворот, и бригадир крикнул, что всех их выпорет. Витольд с удивлением заметил, что этот поляк, отвернувшись от эсэсовцев, осторожно подмигивает заключенным[160].
Витольд присоединился к больным, в ожидании проверки построившимся в шеренгу возле госпиталя. Утренняя процедура отличалась от вечерней: не нужно было ни перед кем прохаживаться, но те, кого отбраковали, считались уклоняющимися от работы, и их отправляли на плац для занятий спортом. Тем не менее в очереди были десятки заключенных. Немец-капо Ганс Бок, следивший за приемом больных, стоял на ступенях госпитального блока в белом халате и с деревянным стетоскопом в руке. Медицинского образования у него не было, но все знали, что он предлагал молодым заключенным работу в госпитале в обмен на сексуальные услуги
