До востребования - [9]
Василиса Романовна в широком голубом халате, рукава которого соскользнули до плеч, сидела перед небольшим трюмо, тонким мизинцем подкрашивала губы. Глаза у нее были злые. Увидев Тоню, она обернулась с улыбкой, но улыбка эта показалась девушке деланной, нарочитой. Тоня заторопилась.
В воздухе висела тончайшая снежная пыль. Выпавший ночью снег выровнил землю, прикрыл рытвины и кочки. Деревья и кусты обросли инеем, точно белым мехом.
Анатолий Петрович поискал, куда бы бросить окурок. Кругом стояли ровные сугробы. Он покрутил головой, усмехнулся, засунул окурок в спичечную коробку.
— Живешь и не замечаешь красоты. А вот она, перед глазами!
— Это оттого, что у вас профессиональная болезнь. В землю глядеть привыкли, а гляньте-ка повыше, — звенела из-за деревца Тоня, осторожно обирая губами с веточки разлетающийся снег. И неожиданно, сузив серые, ставшие хитрыми глаза, пожалела:
— Попало вам сегодня, да? Опять вернетесь ночью, опять будете читать до утра роман под названием «Эксплуатация месторождений»? Вы сухой, совершенно сухой и любите одни вышки. Впрочем, папа прав. Он говорит, вы — «железный мужик» и все.
— Люблю вышки, говоришь? Не только вышки. Люблю, например, такую вот погоду. — Он улыбнулся, поднял голову. Несколько минут шли молча. — Еще люблю хорошие книжки. Видела мою библиотеку? Не терплю засахаренных героев и прочего такого ни в книгах, ни в жизни не люблю. Особенно в жизни. — Он сердито замолчал. — Я вот посмотрел сегодня, как ты работаешь, и обрадовался. Обрадовался, что не занимаешься отпиской, а думаешь, ищешь. О человеке писать всего трудней, но уж коль скоро взялся писать о нем, так пиши так, чтобы он весь виден был… Не тащи на бумагу все, без разбору. Так-то, Толечка. А ты говоришь, «железные мужики» влюблены в одни вышки… Ну, вот и пришли… Тебе направо. Когда вернусь? Да часов в шесть. Иду перед городским комсомолом выступать. Расскажу им сказку о нефти.
— Сказку?
— Конечно. А вот это не сказка разве? — Красин нагнул ветку, отпустил ее, и с нее каскадом посыпался на разгоряченное лицо свежий снег.
— Ну, иди. Запомни только: не одни писатели любят сказки — «железные мужики» тоже любят их…
*.*.*
Медленно плывет над городом морозная ночь. В форточку не видно ни одной звездочки, да их и нет. Резкий, холодный ветер кружит поземку. Стекла затянуло снизу доверху — ничего не видать. Неслышно идет ночь. На узеньком диване задремал «Князь Игорь». Рядом с подушкой — книга, заложенная притупленным карандашом. Тоня встала, подколола скрепкой исписанные крупными каракулями листки, посмотрела на спящего. Устал. А сколько книг, сколько дел еще впереди! Не успеешь перевернуть последнюю страницу, не кончишь очередного дела, а уж поджидают тебя другие книги, новые дела. Тихо бредет ночь. Яблоневым цветом осыпаются снега, тают звуки, и кто-то невидимый спрашивает: а «железные мужики» тоже любят сказки?..
Резкий настойчивый звонок. Кажется, телефон от него вздрогнул. Проснулся бородатый человек, привычным движением — трубку к уху. И нет уже сна, как рукой сняло.
— Что? Кто говорит? Прорвалась вода? Какой процент газа? Где дежурный? Найти немедленно. Да, еду. Алло! У аппарата! Да-да. Красин у аппарата, Медведев, алло, Медведев, в чем дело? Немедленно устанавливайте превентор. Я же предупреждал вас: работайте не на глиняном растворе, а на барите, следите за давлением. Что? Горюнов? Ты кому подчиняешься: тресту или Горюнову? Да нет, говорю тебе, превентор, превентор монтируй на нее! Ну, что? Это я знаю и без тебя. — Голос спокойный, твердый: — Так вот, Медведев, я еду. Да, сейчас буду.
Прошлепали к двери мягкие туфли, протянулась рука, поплотнее прихлопнула стеклянную в занавесочках дверь.
— Алло! Гараж? Красин у аппарата. Петр Иваныч? Давай ко мне. Нет. Застрянешь. Бери газик. На Песчаную гору. Побыстрей!
— Анатолий Петрович! Можно, я поеду с вами?
Он не отвечает, натягивает старый тулуп, разрисованный жирными пятнами.
Тоня умоляюще глядит на Красина.
— Возьмите меня на Песчаную, Анатолий Петрович…
— Нет, товарищ корреспондент. Не возьму… Где же мои сапоги, а?
— Вот ваши сапоги. Возьмите. Ведь нее равно поеду… то есть хочу поехать. И если вы меня не возьмете…
— Ладно! Надевай мою кожанку. Висит в кладовой. Живо!
Он сам, рассовывая концы платка по плечам, застегнул ей тугую пуговицу под подбородком, на мгновение задержал руку на плече, и она вдруг почувствовала, что в этот момент крепкий, большой человек нуждается в теплой поддержке, ласке. Тогда она погладила его сухую руку но сказать ничего не сумела— все хорошие слова будто провалились в памяти. По лицу Красина скользнула непривычная мягкость, но тут же исчезла.
В дверях, пропуская ее вперед, предупредил:
— Учти: бенгальских огней не будет.
Будь это сказано не сейчас, Тоня непременно бы огрызнулась, но теперь это грозило ей высадкой из машины на первом перекрестке. Поэтому она подавила в себе негодование и стала смотреть через Красиковское плечо на коротенькое пространство рассеянного света, которое, точно лист белой жести, машина несла перед собой.
На Песчаной горе все было не так, как представляла себе Тоня. Да и сам Красин был не тот, каким привыкла она его видеть. Он, всегда неторопливый, устремился к буровой, набегу что-то крича низенькому человечку в черной замасленной спецовке, надетой поверх ватника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валерий МУХАРЬЯМОВ — родился в 1948 году в Москве. Окончил филологический факультет МОПИ. Работает вторым режиссером на киностудии. Живет в Москве. Автор пьесы “Последняя любовь”, поставленной в Монреале. Проза публикуется впервые.
ОСВАЛЬДО СОРИАНО — OSVALDO SORIANO (род. в 1943 г.)Аргентинский писатель, сценарист, журналист. Автор романов «Печальный, одинокий и конченый» («Triste, solitario у final», 1973), «На зимних квартирах» («Cuarteles de inviemo», 1982) опубликованного в «ИЛ» (1985, № 6), и других произведений Роман «Ни горя, ни забвенья…» («No habra mas penas ni olvido») печатается по изданию Editorial Bruguera Argentina SAFIC, Buenos Aires, 1983.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.